Большой облом - Владимир Хачатуров

– Кто вы?

– Маша. – С виноватой улыбкой. Почему?

Станислав Эдуардович приподнялся, увидел невозмутимо покуривающую в кресле невесту и мигом все вспомнил.

– Ну что, очухался, ревнивец? – поприветствовала его она, причем голос ее вместо того, чтобы трепетать от смущения, звенел от возмущения.

– Если бы ты застал меня с мужчиной, тебе бы легче было, Кульчицкий?

Коварный вопрос ввергает Станислава Эдуардовича в недоумение. Ну, разумеется, легче! Ему бы морду набил, тебя б фуями обложил, а то стоишь, как последний распустяй, и охреневаешь…

– Вот если б я тебя с каким-нибудь эфебом в постели застукала, я бы в обморок плюхаться не стала…

– Каким еще эфебом? – морщит лоб Станислав Эдуардович, явно не желая вникать в суть намека.

– Ну и темный же ты самец, Кульчицкий! – негодует Анна Сергеевна. – Сидишь в своем невежестве, как свинья в лакомой грязи.

– Почему лакомой? – озадачивается Станислав Эдуардович.

– Потому что это среда ее обитания.

– Чьего обитания?

– Свиньи.

– А я думал, ты обо мне говоришь…

– Гы-гы-гы, – смеются девушки.

– Хи-хи-хи, – заливаются красавицы.

Станислав Эдуардович хватает с прикроватной тумбочки нечто вроде пепельницы и швыряет мимо сладкой парочки в зеркало трюмо. Его крик «вон» не в состоянии заглушить даже с грохотом лопнувшее стекло. Девушки делают ему ручкой и почему-то на цыпочках удаляются. Хохотуньи, любовницы, бляди…

Утром насилу задремавшего Кульчицкого будит настойчивый телефонный звонок.

– Станислав Эдуардович? – осведомляется трубка голосом его несостоявшейся супруги. – Вы часом не заболели, голубчик?

– Чего надо? – хрипит в трубку обессиленный ночными возлияниями Кульчицкий.

– Вас беспокоит администратор вашей «Амфитриты». Вы сегодня выйдете на работу или забюллетенили?

Вот так все и кончилось. В смысле – началось.

Закончив бритье, Станислав Эдуардович споласкивает лицо холодной водой, насухо вытирается, затем смачивает щеки лосьоном.

Телефон на кухне блебечет, захлебывается. Наверное, с работы. Опять что-нибудь не слава Богу…

Сочный баритон с сильным иностранным акцентом представляется Томасом Вейдле из Таллинна, хорошим знакомым его, господина Кульчицкого, хорошего знакомого Яана Ивенсона. Просит аудиенции по очень-преочень серьезному делу. Весьма взаимовыгодному. Станислав Эдуардович сокрушенно извиняется, предлагает оставить свои координаты, клятвенно обещает дать о себе знать не позже шести вечера. После нескольких безуспешных попыток приблизить по времени час свиданья, абонент смиряется с отсрочкой.

Ивенсон – давний знакомец, деловой партнер. Надежный и порядочный. Фанат прагматизма. Но вот уже года три как в воду канул. На прежней квартире твердят, что такой здесь не проживает, и куда переехал, понятия не имеют. Причем норовят и эти полторы фразы довести до сведения Кульчицкого по-эстонски.

Станислав Эдуардович жмет кнопку вызова Стохи на связь.

– Слушаю, шеф.

– Ты где?

– Возле городского пляжа. Устраиваю проверку вчерашнему герою. Как договаривались…

– Только не переборщи, Алексей, – беспокоится Кульчицкий.

– Все будет в порядке, шеф, – тянет Стоха, жуя свою неизменную жвачку. – Ребята не местные, туапсинские…

Станислав Эдуардович диктует Стохе телефон Томаса Вейдле и просит выяснить до шести вечера все, что можно.

– Одно уже сейчас могу сказать, – радует его Стоха, – номерок фанагорьевский…

Но шеф не радуется, морщится: не нравятся ему эти совпадения: и вчерашний герой в «Фанагории» остановился, и сегодняшний эстонец там же обитает.

Он варит себе кофе, раздумывая, кому позвонить – мнениями обменяться. Алихану? Анне Сергеевне? Марафету? Мамчуру? Сичинаве? Решает: первому и последнему.

Оба избранника оказались немногословны, – менты они менты и есть. О «воине-освободителе», – как его окрестил в беседе Алихан, – чего-либо существенного пока еще не выяснено. Не удалось даже установить, какая из питерских группировок контролирует банк, в котором он служит. Но и времени ведь прошло всего ничего…

Сичинава тоже не стал играть в прятки, учинять значительные паузы, но честно признался, что арестованные как молчали, так и молчат, и их национальная принадлежность по-прежнему не установлена.

Господи! они и разговаривают одинаково, дивится Кульчицкий. Хотя, казалось бы, один – француз, другой – грузин, а, поди ж ты, как спелись…

Станислав Эдуардович наливает себе еще одну чашку крепкого кофе и, устроившись в кресле, принимается за прессу.

«Южноморский вестник». На первой полосе скандально-красочные снимки «Амфитриты», снаружи и изнутри. Дурацкий заголовок: «А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?» Какой еще мальчик? Совсем охренели!.. Кульчицкий читает, постепенно наливаясь гроздьями гнева. Дойдя до финальных инсинуаций, словно отказываясь верить собственным глазам, подключает к делу уши, – бормочет вслух: «И на что только не отваживаются хозяева увеселительных заведений, лишь бы завлечь к себе клиентов числом поболе, мощной потуже. Недалек тот день, когда почтенную публику злачных мест станут радовать потасовками по полной ковбойской программе, благо безработных каскадеров в связи с кризисом отечественной кинематографии хоть отбавляй. Теперь всем стало окончательно и бесповоротно ясно, почему нет подков безопасности на всех входах в эту пресловутую «Амфитриту», а только при входе в казино. То же – относительно фейс-контроля. А потому, что никто не угрожал, не угрожает и не собирается этому заведению угрожать. Если, конечно, его об этом убедительно, с присовокуплением пухлого конверта с зеленью, не попросят». Подпись: собкор Илья Правдоматкин.

Газета летит, было, в противоположный конец кухни, но на полпути распахивается, гасит скорость, мягко планирует на мозаичную плитку. И правильно делает. Станислав Эдуардович, спохватившись, уже припустил вслед за своим раздраженным жестом. Он подбирает газету, возвращается в кресло и набирает номер редакции.

– Я вас слушаю, – отзывается трубка грудным женским голосом.

– Мне Илью… пожалуйста, – сбавляет обороты Кульчицкий. – Правдоматкина…

– Я Илья Правдоматкин, – сообщает трубка все тем же голосом, от которого у Станислава Эдуардовича кровь, мгновенно отхлынув от головы, направляется в другие, менее двусмысленные органы чувств. Господи! да ему… да ей с таким голосом надо не в газете, а в телефонной компании по сексуальному обслуживанию населения штаны, то есть юбку протирать…

– Это псевдоним?

– Если вы, сударь, беспокоитесь насчет маньяка, то совершенно напрасно. Этот маньяк не более опасен, чем вчерашние грабители «Амфитриты». Всё это имеет одну и ту же цель: привлечь туристов и внимание прессы. Вот мы и привлеклись…