Поздние розы - Екатерина Кариди

- Да брось. Видел я вчера, как ты меня ненавидишь.

- Что ты видел?! – она покраснела с досады, его намеки задевали самолюбие. – Ты меня просто изнасиловал!

- Дааа! Конечно! Потому ты орала так, что твой оргазм полдома слышало?

- Заткнись, гад! Заткнись, заткнись! – Марина в бессильной злобе застучала кулаками по подушке, слезы побежали из глаз.

Ее поведение напомнило ему его вчерашнее скотство, даже неловко стало.

- Ты что-то слишком разговорчивая сегодня. И вчера тоже, - процедил он в ответ, отводя глаза.

- Убирайся! – она уже уткнулась в подушку, не желая, чтобы Сергей видел, как она рыдает.

На мгновение он застыл, не зная, чем ответить, поведение жены ставило его в тупик.

Такая Марина была непривычной. И вызывала в нем странные чувства, которые Сергей отказывался анализировать. Не сейчас. Сейчас у него были совсем иные планы, и касались эти планы другой женщины. Поэтому он гордо проигнорировал женину истерику и, натянув таки одежду, ушел в свою комнату, сжимая браслет в кармане.

- Перебесится, - думал про себя Сергей. - А не перебесится, да и черт с ней.

Он все равно собирался уехать сразу после завтрака. Этот отцовский прием достал его хуже каторги. 

***

Завтрак у Лешковых подавали в половине одиннадцатого. И это, учитывая вчерашние излишества, было рано. Кое-кто выглядел за столом помятым, а кое-кто предпочел завтракать в постели. Потому насупленный вид Лешкова младшего особо никого не удивил. А вот отсутствие невестки за столом здорово раздосадовало Ирину Васильевну. Она собралась всерьез с ней пообщаться на тему соблюдения некоторых границ поведения.

Тема границ особо болезненно взыграла в ней после того неприятного разговора с мужем перед сном. Поскольку высказывать ему свое недовольство было бессмысленно, как впрочем, и сыну, тот вообще в последнее время не желал ничего слышать, воспитывать оставалось только невестку.

Недовольной сегодня выглядела не только хозяйка. Полина Гребешковская тоже кривилась, временами поглядывая в сторону Энцо Маури. А тот был совершенно невозмутим, отменно вежлив и корректен. Будто вчерашнего происшествия и не бывало. Однако пару раз она прочла в его глазах обидную усмешку, и это ее задело, страшно задело. Женщина решила отомстить.

А вот Циалу Оганесян сегодня было не узнать. Она как-то сразу объявила, раз за столом нет переводчика, то переводить попробует она. Правда, только на английский. Сказано это было с такой милой улыбкой и смущением, что ее предложение приняли с восторгом. Все-таки Еванжелина Бергман испытывала определенные языковые затруднения, да и Кэлли Флеминг тоже было приятно.

И тут выяснилось, что молчаливая, вечно улыбающаяся мадонна Циала, оказывается, достаточно остроумно умеет шутить, да и английским владеет очень прилично. Вскоре разговор за столом стал общим, и включились в него не только женщины, но и Пауль Бергман, и Магнус Флеминг.

Энцо время от времени подавал реплики, искусно помогая девочке выстраивать беседу так, чтобы темы не иссякали, и всем было интересно. Это было похоже на маленький заговор против собственно мужа, который он помогал Циале проворачивать для ее же пользы. Потому что уже через четверть часа такого разговора Давид Оганесян стал искоса поглядывать на свою молодую жену и в его глазах появились искры интереса.

Видимо, Давид относился к той категории мужчин, которых привлекает только то, что нравится другим, а может, просто никогда не видел ее такой, интересной, блестящей, искрящейся остроумием. В любом случае, тактика подействовала. Потому что к концу завтрака он уже бросал ревнивые взгляды на мужчин за столом.

Наблюдая за ним, Энцо Маури мысленно усмехался, заранее сочувствуя Оганесяну. Его ждет веселая жизнь, потому что молодой жене быстро понравилось быть в центре внимания.

- И это она пока только начинает выпускать коготки, а что с ним будет, когда она осознает свою женскую власть и применит ее к нему в полной мере? Останется сказать бедный Додик... а может, счастливый Додик? Как знать... - Энцо не стал додумывать эту мысль, поняв, что все-таки до женитьбы еще не созрел.

Но до нормальных, полноценных отношений – пожалуй, да. Созрел.

Однако не все за этим были веселы и вовлечены в беседу. Трое из присутствующих дам имели собственный кружок, и что они там негромко обсуждали, осталось тайной. Однако хозяйка дома несколько раз с изрядной долей неприязни взглянула на собственного мужа, Полина Гребешковская даже позволила себе мстительную улыбочку в адрес итальянского гостя. Правда улыбка это быстро потухла, стоило Энцо пристально на нее посмотреть.

А Раиса Ниловна Гусева в этом разговоре имела то характерное выражение лица, которое бывает у женщин, узнавших невероятную сплетню. Они, как правило, светятся от желания этой сплетней с кем-нибудь поделиться. 

***

После завтрака предполагалось времяпровождение на открытом воздухе, потом поздний обед, а после этого гости планировали разъехаться. И работы у обслуги было хоть отбавляй. Но это была очень выгодная, хорошо оплачиваемая шабашка.

Федор Кисельников умудрился заработать еще и на другом. К нему несколько раз подходили разные люди, и всех интересовало одно - сведения частного характера о Елене Масловой. Федя ехидно посмеивался про себя, что «продал и перепродал» Ленку за сегодня уже пять раз. Но шутки шутками, а он очень гордился сводной сестрой. Всего один выход в свет, а какой фурор произвела! Чем не Золушка?!

И столько мужиков богатых на нее запало... Тут уж Федя просто давился слюнями, представляя, как будет доить каждого, кто захочет к ней приблизиться. Потому что без него никак, без него-то как к этой снежной королеве приблизиться? Всех, дура, заморозит. А он поможет, наставит... подставит... А что, иногда выгодно подставить там, где надо, бывает очень полезно.

Она ж сама никогда не догадается, где ее счастье. Ну, так для этого он у нее и есть. Заботливый. Чисто фея-крестная. 

***

Ровно в 11.30 в дверь Лениной квартиры позвонили. Она к этому времени уже встала и даже позавтракала. Лена удивилась.

Гостей так рано она не ждала. Федор пригнал машину? Может быть.

Оказалось, ей доставили огромный букет изумительных роз, таких красивых она еще не видела. В букете была маленькая записка без подписи:

«Я зайду за вами в два».

Но было и так понятно, цветы от Белецкого. Удивительно приятный и внимательный человек, подумалось ей.

Однако розы нужно было поставить в вазу, а в самой большой цветочной вазе уже стоял тот букет, что она сама себе купила в пятницу вечером. Осмотревшись, Лена нашла решение. У нее была глубокая хрустальная крюшонница, огромная как ведро. Вот в нее-то она дивные цветы и поместила. А вот ставить этот букет на тумбочку вместо старого почему-то не захотелось, какое-то вдруг неприятное чувство возникло.