Стеклянный шар - Наталия Романова

Всё, что происходило накануне, было похоже на страшный, одновременно несуразный сон. Первые минуты после сообщения о пропаже Ивана Лида находилась в странном ступоре. Вокруг ходили люди. Елена Павловна схватилась за грудь, попыталась прижать к себе Марселя, тот ужом выкрутился, вцепился в телефон, начал судорожно набирать номер отца. Естественно, абонент был недоступен.

Обслуживающий персонал высыпал в вестибюль, Лида впервые увидела, сколько человек одновременно находилось в особняке и вокруг. Возможно, она бы удивилась такому количеству, но мозг благосклонно отказался анализировать ситуацию. Организм резко перешёл в режим экономии жизненной энергии. У дверей топтались люди в рабочей форме, несколько охранников вышли вперёд, прикрывая собой хмурящегося Марселя, горничные всхлипывали, как на похоронах, а миловидная Дина и вовсе завыла в голос. Все вопросительно смотрели на Марселя, будто ждали лично его распоряжений. Король умер, да здравствует король?.. Несуразнее ситуацию представить невозможно.

Лида понимала, в чём основная причина замешательства персонала. Каждый думал в первую очередь о своём рабочем месте, невыплаченных кредитах, родных, находящихся на иждивении. И всё же, вопросительные взгляды на одиннадцатилетнего мальчишку, который, возможно, только что стал сиротой, казались ей кощунством. Безумно захотелось уволить каждого! Перед ними стоял растерянный, едва не плачущий ребёнок, стоило бы поискать в закромах совесть, сострадание, элементарное чувство приличия.

– Думаю, сегодня вы можете быть свободны, – сама не ожидая от себя подобной дерзости, сказала Лида, обращаясь к персоналу. – Кроме охраны? – это она произнесла неуверенно. Марсель в это время словно вышел из оцепенения, бросил благодарный взгляд на Лиду.

– Там бугенвиллея, – вышел вперёд один из рабочих. Судя по спецодежде, он работал в зимнем саду.

– Все, у кого неотложные дела, остаются на своих местах, – вставил Марсель тоном, один в один как у отца. Не зная, что ребёнок не родной Ивану, никогда об этом не догадаешься, настолько были похожи сдержанные, не терпящие возражений интонации. – Остальным позвонят.

– Но… – кто-то попытался вставить слово и был остановлен коротким, совсем не мальчишеским, приказным:

– Вам позвонят.

Рабочие начали расходиться. Осталась Елена Павловна, постоянно проживающая в доме Фроловых. У неё была собственная комната в крыле для обслуживающего персонала, к себе домой она выбиралась на выходные. Лида отметила, Иван никогда не произносил слова «прислуга», она тем более не могла этого сделать даже в мыслях. Всхлипывающая, причитающая как на похоронах Дина, ещё одна горничная, имя которой забылось. Охрана, выполняющая распоряжение непосредственного руководства – начальника службы безопасности. Последний появился сразу, как только про него вспомнила Лида.

Она с трудом соображала, не сразу узнала входящего, хотя забыть суховатое лицо, сканирующий прищур, плотно сжатые губы было невозможно. С ним буквально вкатился невысокий мужчина с огромными залысинами над покатым лбом, обременённый явным лишним весом. Он неспешно передвигал ноги, добродушно улыбался, чем-то напоминая Карлсона, только лысого и старше прототипа лет на двадцать.

– Здорово, парень! – тут же протянул он руку Марселю.

– Здравствуйте, – Марсель мужественно попытался выдавить из себя приветственную улыбку.

Лида рефлекторно подошла ближе к парнишке. В этом возрасте дети сами себе кажутся взрослыми, на деле же зачастую являются растерянной малышнёй, не понимающей, что это не мир стремительно изменяется, становясь грозным соперником, а они начинают взрослеть, неминуемо меняясь.

– Вы найдёте отца? – тут же выдал Марсель.

– Тебя находили, и отца найдём, – деловито кивнул «Карлсон» и вопросительно уставился на Лиду.

– Это Лидия – типа подруга отца, – морщась, представил Марсель Лиду.

– Приятно, – «Карлсон» ухватился за протянутую женскую ладонь, несколько раз встряхнул, будто взвесил. Пробежал ощупывающим взглядом с головы до ног и обратно, остановился на лице, следом целенаправленно уставился в глаза. Несмотря на скользящий по фигуре взгляд, в этом не было и намёка на сексуальность, больше походило на обыск. – Милославский, – представился он.

Вот так, без имени, отчества – просто Милославский.

– Лидия… Константиновна, – не без труда выдавила из себя Лида.

Всё это время начальник службы безопасности ходил по вестибюлю, рассматривая стены, словно видел их впервые. Впивался взглядом в диванные подушки, прищурившись, разглядывал висящие картины. Скользил глазами по вытянувшимся по стойке «смирно» горничным, особенно тщательно рассматривал всхлипывающую Дину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мы пройдём в кабинет отца? – якобы спросил начальник охраны у Марселя и, не дожидаясь согласия, отправился вглубь дома. Милославский покатился за ним, ощупав взглядом Лиду и всех присутствующих, пожалуй, кроме Борща.

Лида в бессилии шлёпнулась на диван, рядом примостился Марсель, Борщ, радостно взвизгнув, устроился между ними. Гонимая отчаянной надеждой, Лида набрала номер Ивана, потеряв на секунды умение дышать. Конечно, ей ответил механический голос, ударив со всего маху в солнечное сплетение. Кажется, только в этот миг до конца осознала, что, возможно, произошло.

Рефлекторно она положила руку на живот. Судьба словно изогнула губы в злой, кривой усмешке, показывая Лиде, что на самом деле она имеет столько же прав на счастье, сколько отживший своё трухлявый пень на высохшей опушке заброшенного леса. Ей дали то, что она хотела сильнее всего на свете – ребёнка, и тут же забрали его отца.

Думала ли Лида в этот момент о финансовой стороне вопроса? Вряд ли. Перед глазами пронеслись все встречи с Ваней, показавшиеся настолько короткими, жалкими, что отчаянно захотелось вернуть хотя бы один миг, растянуть мгновения насколько возможно, насладиться теми крохами, что выпали.

Буквально всё – от первой встречи, первого поцелуя с томно-горьким ароматом отцветающих астр, до самой последней ночи, когда Ваня любил её так долго, так нежно, настолько трепетно, что она разревелась, а он успокаивал, тихо посмеиваясь в светлую макушку: «Гормоны…»

Она полюбила Фролова Ивана Ефремовича, а когда это случилось, сама не поняла. Полюбила искренне, будто вся нежность, глубина нерастраченных женских чувств, хранившихся в ней всю жизнь, обрушились в одночасье, выплёскиваясь в искреннюю, невообразимо сильную любовь.