Кривотопь. Перевёртыш - Уилльям Риттер

– ПОЧЕМУ? – потребовал он. – Почему ты это сделал? Что мы все тебе сделали? Что тебе сделал Тинн?

Большие горькие слёзы упали с лица Свечебородого. Он засунул руку за пазуху, вынул новый сгусток дыма и вылепил из него образ бородатого младенца, которого показывал им раньше.

– Мой сын, – проговорил он скрипучим голосом.

Ярость Коула застряла у него в горле. Он собирался изобличать предателя, но перед ним склонилась жалкая фигура, которая уже всё потеряла. Изнемогающий и окровавленный Коул опустился как пустой мешок на холодную землю.

Дымное видение медленно вращалось в дрожащих руках Свечебородого.

– Мой сын, – выдохнул он.

Восходящие потоки дыма обхватили нежный образ мальчика. Несколько секунд испуганное прозрачное лицо младенца водяного висело в воздухе, пока парообразные лианы не поглотили его. Свечебородый уронил руки, и плечи его задрожали.

Коул смотрел на рассеивающийся дым.

– Это не королева забрала твоего ребёнка. Это была та тварь, что сидит в колючках, так ведь? Он всё ещё у неё?

Свечебородый кивнул.

– И ты из-за этого не смог уйти вместе со своими соплеменниками?

Он снова кивнул.

– Оно заставляет меня, – пояснил старик, шмыгая носом. – Всегда мало. Никак не насытится. Хочет получить твоего брата. Твоего брата в обмен на моего сына. Мне так жаль. Очень, очень, очень жаль.

Слёзы капали в огонь на груди Свечебородого и шипели.

При упоминании Тинна лицо Коула начало гореть. Его ярость была частично растрачена на сломленного старика, но она всё ещё кипела внутри.

– Прекрати скулить, – велел он. – У тебя свечка сейчас погаснет.

Свечебородый покачал головой.

– Только когда наступит мой конец, – пробормотал он. – Моя свеча – моя жизнь.

Коул прищурился, глядя на плачущего старика.

– Пусть погаснет, – пробормотал Свечебородый, шмыгая носом.

К Коулу пришло безрадостное, тяжёлое осознание.

– Отдав моего брата, ты не получишь назад своего сына, – медленно произнёс он и засунул руку в карман. – И не думаю, что это вообще возможно.

Свечебородый вытер лицо рукой и поднял голову. И тут он увидел, что именно держал Коул.

Нежно, осторожно он взял свечной огарок обеими руками, словно это был мыльный пузырь, который мог в любой миг лопнуть.

– Это?.. – Коул не смог закончить вопрос. Выражение лица Свечебородого подсказало ему, что так и есть. – Мы нашли это в колючках.

Свечебородый затрясся всем телом.

– Так много потеряно, – прошептал он. – Так много ушло. Мой сын. Мой свет.

– Мне жаль, – проговорил Коул. – Жаль, что я не могу помочь тебе, но ещё не поздно, чтобы ты помог мне. Уж это-то ты для меня должен сделать. Мы ещё можем спасти моего брата.

Свечебородый изо всех сил зажмурился.

– Убило его, – прохрипел он. – Говорило мне, что если я сделаю эти ужасные вещи… но потом убило его.

– И пытается так же убить Тинна, – настаивал Коул. – Пожалуйста! Как я могу попасть обратно в заросли?

– Ему было бы так стыдно за то, что я делал.

Свечебородый, казалось, не слышал ни слова из того, что говорил Коул.

– Ему было бы так стыдно иметь такого отца, как я.

– Пожалуйста, Свечебородый. Послушай, я вообще не знаю своего отца! Мой отец убежал из-за того, чем я мог бы оказаться. Он так ко мне и не вернулся. Наверное, я не стою того, чтобы ко мне возвращаться.

На секунду Свечебородый прекратил бормотать, хотя его голова всё ещё была опущена на грудь.

– Ты, по крайней мере, никогда не отказывался от своего сына, – продолжал Коул. – Ты делал вещи, которые были неправильными, но никогда не поздно сделать что-то правильное. Никогда не поздно сделать что-то, чем он гордился бы.

Глаза водяного распахнулись. Красные по краям, мокрые от слёз, они загорелись чем-то таким, чего Коул раньше в них не видел. Огонь на его груди вспыхнул, словно кто-то добавил яркости масляной лампе. Когда водяной снова заговорил, его слова звучали сквозь стиснутые зубы.

– Мой сын.

И тут этот странный маленький человек бросился между деревьями и исчез в лесу.

– Стой!

Коул вскочил. От этого усилия он снова почти свалился с ног, но всё-таки смог, шатаясь, добраться до деревьев.

– Ар-р-р!

Коул сел у подножия дерева с чувством полного одиночества. Его руки и ноги щипало, но теперь казалось, что эта боль касалась кого-то другого. Он хотел, чтобы его брат вернулся. Он хотел снова оказаться рядом с мамой. Он хотел пойти домой.

В соседних кустах раздался шум, от которого Коул подпрыгнул. Он собрался с духом. Что ещё приготовил ему этот кошмарный лес? Волков? Огров? Великанов?

Из листвы вышел, переваливаясь, пушистый медвежонок. Коул вытер нос грязным рукавом. Медвежонок посмотрел на Коула, поднялся, пошатываясь, на задние лапы и сделал несколько неуверенных шагов к нему.

– Нет, только не это, – простонал Коул. – А ну кыш! Последний раз, когда мы решили помочь тебе, твоя мать мне чуть голову не откусила!

Медвежонок протянул вперёд одну лапу. Между острыми когтями было что-то зажато. Коул моргнул. Медвежонок держал пирожное с повидлом.

– Это… ух… – Коул не знал, как закончить фразу.

Медвежонок опустил голову и отвернулся, а потом со звуком «уамп» внезапно преобразился.

– Я тебе наврала, – сказала Фэйбл, глядя вниз и шевеля грязными человеческими пальцами на ногах. – Там было ещё одно. Оно всё это время лежало у меня в кармане. Я просто не хотела делиться.

Кусты за её спиной снова зашуршали, и на этот раз из тени появилась Королева Глубокого Мрака. Коул поперхнулся и неуклюже попятился от неё. Ведьма положила руку на плечо Фэйбл и мягко обратилась к Коулу.

– Здравствуй, дитя! – проговорила она. – Даю слово, что у меня нет намерений откусывать тебе голову в этот раз.

А потом листья распахнулись, и на поляну выбежала ещё одна, последняя, фигура. Со сведённым горлом и резью в глазах Коул смотрел и не мог поверить. Потом руки мамы обхватили его, а его руки обхватили её, и оба они лежали на грязной земле и плакали.

Фэйбл с торжествующим выражением на лице засунула в рот последнее пирожное с повидлом.

Тинн лежал спиной на холодных костях. В воздухе пахло плесенью и гнилью. Он слышал, как Коул звал его по имени, но голос брата был приглушённым и далёким и быстро исчез.