Узники Алексеевского равелина. Из истории знаменитого каземата - Павел Елисеевич Щеголев

если они не изъяты от наказаний телесных, к наказанию розгами, в мере, определенной ст. 33 сего Уложения для четвертой или пятой степени наказаний сего рода, и к отдаче в исправительные арестантские роты гражданского ведомства, на время от двух до четырех лет или от одного года до двух лет. Когда же сие преступление учинено с увеличивающими вину обстоятельствами, то к лишению всех прав состояния и к ссылке в Сибирь на поселение, в места не самые отдаленные, а буде они не изъяты от наказания телесных, и к наказанию плетьми через палачей, в мере, определенной ст. 22 сего Уложения для второй степени наказаний сего рода»]. Как согласить подобные уродливые явления правительственного разврата с нотами пустоглаголящего министра Горчакова, в которых он торжественно объявляет перед лицом всей Европы, что русское правительство в своей политике будет преследовать интересы своего народа, – что же это, как не возмутительная насмешка и над русским народом и над здравым смыслом!

Но дорого платят за подобные насмешки.

М. Бейдеман».

6

25 января 1862 года, по желанию Бейдемана, его посетил генерал Потапов, не оставивший никакого отчета о своей беседе с заключенным. Надо думать, что она прошла недружелюбно, ибо навеяла Бейдеману следующее оригинальное произведение.

Нечто об Утопии (Посвящается г-ну Потапову)

Не все то золото, что блестит.

Русская пословица

В словаре человечества есть несколько слов, судьба которых очень замысловата. Сказанное, обыкновенно, отдельною личностью известной национальности на известной почве, получает то слово право гражданства у всех народов, на различных почвах; повторяют то слово всегда и везде, говорят то слово кстати и некстати. К таким привилегированным словам принадлежит бесспорно и слово Утопия (Utopie, Utopien). Сказала то слово могучее, на английской почве, одна из громаднейших личностей XVII столетия Фома Mop (Thomas Morus), раздавленная под гнетом деспотизма Генриха VIII. В своей книге, написанной по тогдашнему обычаю на латинском языке и озаглавленной словом Utopia, он произносил страшное слово осуждения тогдашнему порядку вещей и тогдашнему общественному устройству; могучей рукой рисовал он и другое общество, и другие общественные отношения. Заклеймили тем словом всякую честную мысль об уродливой постройке совершенного общества, всякую благородную мечту о человеческом и нравственном распределении материальных средств существования и о совершенной умственной свободе всех личностей в кастическом обществе. Пошло гулять с тех пор то слово по белому свету: шипят его шипом змеиным и бояре-помещики, и сановники со вельможами и генералы шитые, – больно любят они то слово бессмысленное; шипят его все ученые тупоумные, шипит его всякая тварь подколодная. Но действительно ли все то утопия, что мечтается; и все то суть, что существует? Действительно ли был утопист Гракх Бабеф, который за свои убеждения сложил голову на эшафоте, и действительно ли практические умы – та стая пошлых французских экономистов, как напр., Мишель Шевалье, Воловский и etc., которые уживаются с таким подло-наглым правительством, как правительство Луи Наполеона? Действительно ли был утопист Роберт Оуен, которого вся жизнь была одним подвигом, и действительно ли нравственные люди такие деятели, как Маколей, Брум, Пальмерстон и Гладстон? Действительно ли были утописты Стенька Разин и Емельян Пугачев, которые погибли страшною смертью в руках подло-низкого (не русского) правительства, и действительно ли благородные граждане и практические деятели такая сволочь, как Панин, Долгоруков, Гагарин, Игнатьев (Анафема!!!), Муравьев [Прошу г. читателя, т. е. г-на III Отделения, уведомить меня, когда отправят сего доблестного мужа на покой, я от всего сердца скажу ему Анафему, как говорю это Игнатьеву. – Примеч. Бейдемана.], Бутков, Строганов, Адлерберг [как позабыть такого голубчика? – Примеч. Бейдемана] и т. д. Действительно ли утописты такие светлые личности, как Огарев и Герцен, и действительно ли практические деятели такие умишки, как Бабст [так и слышится картофельная отрыжка питерского сапожника из немцев, проживающего на Васильевск. острове. – Примеч. Бейдемана], Чичерин, Безобразов и другая московская кислятина?.. С другой стороны, что такое нелепое самодержавие, как не величайшая утопия? (Разумеется, с точки зрения пользы, какую оно приносит обществу, а не с точки зрения особ первых классов, т. е. покрытие грабежа, чиновнического разбоя, всякой неправды и другой гадости.) Что такое наше чиновничество, как не утопия? (Опять-таки с точки зрения общественной пользы, а не [с] точки зрения г. Переверзева, который в министерстве финансов доказал, как дважды два – четыре, что честность есть утопия, потому самого его сделали сенатором [доходили эти слухи и до Швеции. – Примеч. Бейдемана. Эта ироническая фраза должна бы быть истолкована как отголосок заметки «Колокола» о Переверзеве в № 92: «Сенатские арестантские роты (Осужденный Переверзев)»] для доказательства другой аксиомы: справедливость и правдивость есть утопия, что он и не замедлил доказать.) Что такое весь нынешний порядок вещей, как не утопия? (Опять с точки зрения пользы русскому народу, а не с точки зрения такой немецкой ж…, как Адлерберг, которому больно милы и грабеж администрации, и неправда в судах, и рабство, и безответственный разбой, и преследование всякой свободной русской мысли; больно милы ему и министерство двора, и темная театральная дирекция с чиновническим характером. По нашему крайнему разумению, его бы давно пора nash Vaterland [в отечество (нем.)], пускай бы целовался там с Миной Иогановной [Мина Ивановна, сожительница г. Адлерберга, была притчей Петербурга. Не умолчал о ней, конечно, и «Колокол». См., напр., заметку «Дом, примчавшийся к Мине Ивановне на почтовых» в № 84 от 1 ноября 1860 г.]).

На первые вопросы отвечаю – нет.

На вторые вопросы отвечаю – да.

Теперь несколько слов к Вам, г. Потапов. Вы – утопист по тому самому, что Вы должны или отказаться от здравого смысла, или оставить III Отделение. Я называю утопией желание принести пользу русскому народу, служа в III Отделении: здравый смысл осуждает всякое тайно-полицейское преследование злоупотреблений, следовательно, Вам остается преследовать нашего брата, а это уж того, не для меня, – не беспокойтесь, я и сам зубаст, – а для юношей неопытных. Хотя Вы и не бог знает что преобразовали в Петербурге и в Москве (об Вашей деятельности в Варшаве я в неизвестности), но все-таки Вы показали честное русское намерение действовать добросовестно; а за это большое спасибо. Одно странно в Вашей деятельности: это быстрое перескакивание с одного места на другое, из одной столицы в другую; или Вас увлекали роковые слова: Петербург, Москва, Варшава, или что-нибудь другое, только это обстоятельство заставляет задумываться насчет характера Ваших реформ. Ведь Вы не сказочный богатырь, г. Потапов, а уж тот богатырь.

Башни за облак кидает.

На всех парусах промчавшись мимо трех столиц