Приговор любви - Люси Гордон

Позже, когда их обнаженные тела предстали во всем своем великолепии, Дэниэл понял, что Меган не ошиблась. Прикосновения горячих рук, прикосновения кожи, пальцев и губ открывали им правду гораздо лучше самых сильных и выразительных слов.

Дэниэл крепко обнял ее; когда Меган всем телом прижалась к нему, он ощутил ее лихорадочную дрожь и искренне обрадовался этому отклику. Его плоть налилась страстным желанием и силой, но Дэниэл сдерживал свой пыл, предоставляя Меган вести его за собой и целиком отдаваясь ее власти.

Поцелуй Меган сулил ему спокойствие и мир даже в эти минуты необоримого волнения и страсти. Он с благодарностью внял ее призыву и погрузился в сладкую пурпурную пропасть ее губ. Как никогда легко было отдаваться ей душой и телом. Всю жизнь он пестовал в себе непримиримость к любым проявлениям слабости, но теперь ему совсем не хотелось сопротивляться, напротив, он уже сомневался в своей видимой стойкости, все больше убеждаясь в опасной ее обманчивости.

Ему открылось, что только духовная сила Меган имеет значение для них обоих, что только ее отважное и великодушное сердце способно понять и простить его отвратительный поступок. Настоящая сила была здесь, в лежащих на его плечах ласковых руках, в целующих его губах, в нежном пожатии пальцев.

Сквозь ветви деревьев и прозрачные занавески в комнату проникал серебристый свет луны, и на теле Меган причудливо подрагивали тени. Сдерживая нетерпение, Дэниэл лежал рядом с нею, ласкал ее взглядом, а руки его медленно обводили линию ее шеи, холмики ее грудей, скользили ниже, к изгибу бедер… Меган же не отрываясь смотрела ему в глаза взглядом, в котором – Дэниэл готов был поклясться! – светилась любовь. Но разве такое возможно? Пусть Меган назвала его «любовью всей своей жизни», и все же…

Как может эта женщина любить его – человека, причинившего ей невероятную боль своей бездумной жестокостью и самонадеянностью? Он был не вправе рассчитывать даже на ее жалость, не говоря уже о великодушии и любви, рожденной ее страданием. И он признался себе, что нет для него на свете более желанного чуда, чем эта любовь. Правда, было еще что-то, чего он желал с той же силой, но Дэниэл не открывал Меган эту тайну. Усилием воли он прогнал от себя все воспоминания – если он позволит себе погрузиться в них, то сойдет с ума.

Низко склонив голову, Дэниэл принялся плести на ее груди узор поцелуев, с наслаждением вдыхая восхитительное благоухание, исходящее от теплой кожи под его губами. Ему было слышно, как глухо и размеренно бьется в предвкушении ее сердце, а когда он сомкнул губы вокруг ее набухшего соска, дыхание Меган участилось, стало глубже. Из ее груди вырвался протяжный стон, и она погрузила пальцы в густую массу его волос, отдаваясь без остатка упоительным ласкам.

Откинувшись на подушки, Меган, забыв обо всем на свете, упивалась ощущениями, превратившими ее тело в источник безудержного наслаждения. Ее пронзали жаркие токи, отчего становились еще чаще гулкие настойчивые удары сердца. Она не сводила с Дэниэла полузакрытых глаз и откликалась на каждое его движение. Ее тело было готово принять его, но и сердце тоже! С обретенной лишь теперь мудростью Меган поняла, что впервые полюбила по-настоящему!.. И в страстном порыве устремилась навстречу этому волшебному чувству…

А потом свершилось долгожданное. Глаза Тигрицы ярко вспыхнули, жаркое дыхание опалило Дэниэла, и ее кошачья чувственность окутала их обоих. В пожаре ночных лесов они нашли и обрели друг друга, и их соединение было поистине чудесным. Они познали страсть, и не только неистовую физическую близость, но и нежность, и поэзию, и красоту. Когда они соединились, с губ Меган сорвалось его имя; она шептала его чаще и чаще по мере того, как он искусно подводил ее к высшей точке экстаза. Мир перестал существовать для Меган, осталось, лишь его имя. Дэниэл… Дэниэл… сквозь стоны шептала она снова и снова, сгорая в нескончаемом пламени наслаждения.

И вот ослепительный взрыв, пронзивший ее бесчисленными огненными лучами. Достигнув вершины одновременно, их тела сплелись еще теснее, еще глубже погружаясь в самую сердцевину пламени.

Потом все померкло. Огонь покинул их тела, но продолжал ярко гореть в их сердцах. После такой близости не одна влюбленная пара обнаруживала, что связывает их лишь физическое влечение, но Меган и Дэниэл не боялись этой опасной минуты. Ведь то, что связывало их – сострадание, жалость, общность измученных душ, познание истинных черт своего характера и характеров друг друга, потрясшее их пробуждение любви, – осталось, эти нити не порвались. Истинное чувство продолжало согревать их сердца, обещая: наступит новый день, настанет новая ночь!

Следующим утром Дэниэл отправился прямиком в банк, чтобы проверить банковские счета. Он надеялся найти хотя бы малейшую зацепку, хоть какую-то улику, которая позволила бы им прижать Джексона Грейнджера. Меган взять с собой не удалось, и они встретились вечером. Меган показалась ему несколько подавленной.

– Что-то случилось? – мягко спросил он.

– Сегодня я ездила к школе в надежде повидать Томми… – мрачно заговорила она. – Как бы не так! Я не смогла даже приблизиться к спортплощадке – они загородили весь проезд. Какой-то прохожий рассказал мне, что ограждение установили в целях безопасности: на днях кто-то заметил вшивающихся у площадки «подозрительных личностей».

– То есть нас, – поморщился Дэниэл.

– Именно. А тебе удалось разузнать что-нибудь? Заклинаю, Дэниэл, скажи «да»!

– Сегодня я не смог поговорить с парнем, который может нам помочь, но он обязательно будет в банке завтра. Поверь, Меган, я делаю все, что в моих силах.

– Конечно, я все понимаю.

Попытка Меган изобразить улыбку не удалась. Подъем, который она испытала после удачи с Лили Харпер, бесследно исчез, и теперь Меган была похожа на туго натянутую струну, готовую вот-вот лопнуть. Дэниэл видел ее состояние и хотел оставить ее на ночь, чтобы лаской успокоить ее тревоги. Он страстно желал преподнести Меган ответный дар, утешить ее, утолить наслаждением ее печаль… Этой ночью Дэниэл всей душой верил, что Меган хотела не только утешить его, но с первым лучом солнца былые сомнения вернулись к нему. Скорее всего, он принял за любовь одно из проявлений ее щедрой натуры. Теперь ощущение чуда исчезло, и, судя по всему, сегодняшнюю ночь Меган собиралась провести в одиночестве. Дэниэл беспрекословно отвез ее в пансион, поцеловал на прощанье в щеку и проводил взглядом ее стройную фигуру, поднявшуюся по ступенькам к парадной двери.

Он уже собирался уезжать, когда заметил затормозившее у ворот такси. Пожилой водитель, сидящий за рулем, внимательно, с явным любопытством посмотрел на него; недоуменно пожав плечами, Дэниэл развернул машину и уехал.

Утром следующего дня он направился в банк, и на сей раз нужный ему человек оказался на месте, но, когда Дэниэл изложил свою просьбу, проворчал:

– Хочешь, чтобы меня опять засадили за решетку?

– Никто ничего не узнает, – клятвенно заверил его Дэниэл. – Прошу тебя, Джо, сделай мне это одолжение.