Удар судьбы - Эрик Флинт

Велисарий посмотрел на большую группу конницы раджпутов, которая составляла правое крыло построения врага. Меньшее число раджпутов находилось на левом крыле, но Велисарий раньше при помощи телескопа разглядел Шангу. В этой предстоящей битве царь раджпутов занял место справа. Без помощи телескопа Велисарий не мог больше найти Шангу среди тысяч других раджпутов, собравшихся на той стороне поля брани. Но он не сомневался: Шанга все еще там.

— Шанга вел последнюю карательную экспедицию, которую раджпуты отправили против патанов, — сказал он тихо. — Это было много лет назад. После этого не отправляли ни одной: Шанга очень здорово их потрепал… — Велисарий замолчал и скорчил гримасу. — Кровавое было дело.

Маврикий быстро взглянул на полководца. Велисарий в прошлом сам возглавлял карательные экспедиции против варваров. Несколько раз через Дунай, один раз против айсоров в Малой Азии. Даже несмотря на молодость — а Велисарий до сих пор выглядел моложе тридцати — его кампании отличались мудростью и хитростью.

Они были жестокими и дикими, как и всегда кампании против варваров. Велисарий ненавидел жестокость, что было нетипично для солдат того времени. Часть неприятия, как думал Маврикий, просто объяснялась характером Велисария. Но эта естественная склонность окрепла и дошла до нужного состояния от вида готских и айсорских деревень, которые посетили его собственные войска.

Маврикий посмотрел на теперь ничего не выражающее лицо Велисария и отвернулся. В этот момент он был уверен, что знает, о чем думает Велисарий. У Маврикия в сознании появился образ, такой четкий, словно это случилось вчера. Он вспомнил, как Велисарий стоял над телом ребенка в одной из тех деревень. Молодой командующий — ему тогда даже не было двадцати — только что прибыл на место в сопровождении Маврикия и нескольких фракийских катафрактов. Деревня горела, но основная часть армии уже прошла сквозь нее и буйствовала дальше.

Судя по размеру маленького трупа, готу было не больше пяти лет. Солдаты Велисария вбили в землю заточенную палку, посадили мальчика на кол, кастрировали, отрезали руки, а затем наконец перерезали горло. Ни Велисарий, ни Маврикий, увидевшие результат, не сомневались в последовательности совершения зверств. Несколько минут, которые, вероятно, показались вечностью жертве, римские войска подвергали беспомощного ребенка самым жестоким пыткам, которые только можно представить.

Рядом лежало тело обнаженной девушки с вывалившимися внутренностями. Возможно, матери мальчика, но, скорее, сестры. Лицо трупа представляло бесформенный кусок мяса, покрытый полусвернувшейся и уже засохшей кровью. Было невозможно определить ее черты. Но судя по телу, она недавно достигла половой зрелости. Очевидно, девушку многократно изнасиловали перед тем, как убить.

Вспомнив, Маврикий словно снова услышал тихие, полные боли слова Велисария: «И эти люди называют себя христианами?»

До того дня Велисарий просто пытался сдерживать свою армию. После того случая, пресекая зверства, он ввел драконовскую политику, которой впоследствии прославился. С точки зрения некоторых солдат и всех наемников, это была дурная слава. Так получилось — просто повезло — но тех, кто был виновен в том конкретном зверстве, нашли и арестовали в течение недели. Велисарий немедленно приказал их казнить. Армия чуть не вышла из подчинения, но фракийские букелларии, приближенные к Велисарию элитные войска, уже выполнили его приказ.

Тем не менее зверства продолжались, хотя и не так часто. Было практически невозможно полностью сдерживать войска во время войн против варваров, поскольку многие солдаты, участвовавшие в тех кампаниях, родились на приграничных территориях. Варвары сами славились жестокостью, и солдаты горели желанием отомстить. Однако вскоре войска научились скрывать свои зверства, если их и совершали.

Маврикий закончил с воспоминаниями и снова посмотрел на Велисария. Полководец все еще изучал войско раджпутов, которым командовал Шанга, и губы его шевелились. Маврикий не слышал произносимых слов, но подумал, что знает их. Велисарий рассказывал ему про послание Великих, о котором ему в свою очередь сообщил Эйд. Этим посланием кристалл должен был руководствоваться, чтобы найти помощь в далеком прошлом человечества.

«Найди полководца, но не просто воина», — было частью послания. Но также имелось и продолжение: «Узри врага в зеркале, друга — через поле брани».

Велисарий легко вздохнул и покачал головой. Движение было коротким и резким, словно он что-то отбрасывал в сторону. Когда полководец опять повернулся к Маврикию, в его карих глазах не осталось и следа чего-либо, кроме спокойствия и самоконтроля опытного полководца на поле брани.

— У нас есть какое-то время, — объявил Велисарий.

Словно в подтверждение его слов отдаленные батареи малва выпустили новую партию ракет. Бросив быстрый взгляд, Маврикий проигнорировал их. Судя по их траекториям, ни одна из ракет не ударит нигде поблизости от них. Он снова обратил внимание на полководца.

— По крайней мере час, перед тем как они начнут первую атаку, — продолжал Велисарий.

Он пошел к другой траншее, пересекающей ту, в которой они находились, под прямым углом. Та траншея вела к заднему склону. По привычке Велисарий шел скрючившись, но было очевидно по тому, как он спокойно посмотрел на Маврикия через плечо, что он одинаково с хилиархом оценил точность последних выстрелов.

— Куруш все еще должен находиться в полевом штабе, я хочу с ним поговорить, — Велисарий показал на врага. — Там имеется кое-что непонятное, что я хотел бы прояснить, если удастся. Я не люблю никакие плохие новости, но в особенности не люблю сюрпризы.

Как Велисарий и надеялся, Куруш находился в полевом штабе. Молодой перс благородного происхождения прибыл только в предыдущий день в сопровождении трех подчиненных офицеров. Его послал император Хусрау для восстановления контакта с римлянами. Поскольку Велисарий вел свою армию через горную систему Загрос в надежде задержать наступление Дамодары, в то время как Хусрау наводил порядок в Месопотамии, персидский император не имел связи с римскими союзниками.

Хусрау Ануширван — Хусрау С Бессмертной Душой, как его называли арии, — не случайно выбрал Куруша для выполнения этого задания. Конечно, частично его выбор диктовался болезненной классовой чувствительностью арийского общества. Куруш являлся шахрадаром — относился к самой высокопоставленной прослойке персидской аристократии. Послать менее значимую фигуру было бы оскорбительно — не для Велисария, которого это совершенно не волновало, а для других шахрадаров. Хусрау приходилось разбираться с предательством и восстанием сводного брата Ормазда, и он не мог позволить себе лишиться поддержки еще большего числа персидских аристократов.

Но в основном персидский император отправил Куруша из-за качеств самого человека. Несмотря на молодость, Куруш являлся прекрасным военачальником сам по себе. И, что лучше всего, был знаком с Велисарием. Год назад они сражались вместе, во время кампании Велисария в северной Месопотамии[12].