Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов

шипеть на меня, заставлять лечь на полку. Я разозлился и толкнул ее. Тогда она достала нож, ударила меня, попала в ладонь. Я толкнул ее еще раз, так что она отлетела и, кажется, ударилась головой об угол черного ящика в моем купе. Мне удалось сбежать… Поезд тронулся, но кто-то дернул стоп-кран, и я смог выпрыгнуть из вагона. Потом я долго сидел в сугробе, чтобы проводница меня не нашла, мне кажется, я слышал ее голос, ее крики. Замерз, очень сильно замерз, пытался идти, но мне было очень плохо, и я потерял сознание. Очнулся, когда меня София привела в чувство. Я упросил ее помочь, отдал всю наличность и карту со сбережениями, она рассказала мне, что поезд взорвали и полиция считает, что это моих рук дело. Но я не взрывал! Потом меня украли и пытали, требовали, чтобы я признался в убийстве… Я не убивал никакую Катю, даже понятия не имею, кто это! Я ничего не взрывал! Моя жена жива! Я никого не убивал! Я не виновен! Я не виновен! Я не виновен!

Старик снова впал в прострацию, потеряв последние силы. Он шептал одну и ту же фразу, вздрагивая большим телом. Лев Иванович взял правую ладонь Дымова и осторожным движением стянул грязную разбухшую повязку – через всю поверхность тянулась тонкая линия разреза. Даже если Дымов сошел с ума и бредит, то кто-то точно ударил его ножом по руке. В остальном Гуров не знал, стоит ли доверять пожилому человеку. Чтобы проверить его рассказ, нужно собрать факты, запросить информацию по месту жительства, а такой возможности у него нет. Единственное, чем он мог помочь несчастному пленнику, – это накинуть ему на плечи свою куртку.

– Пошли. – Он зашагал к выходу, не дожидаясь, пока его соглядатай двинется следом.

Тот лениво топал позади, на улице снова уточнил:

– Чего дальше?

– Дальше нужна фотография Катерины. В летнем домике, где лежит труп, есть ее фото?

– Ну, – неохотно ответил его новый напарник, явно тяготясь своей новой ролью.

Он даже не успел еще как следует отмутузить наглеца, отомстить за все проигранные схватки, как вдруг теперь вынужден подчиняться московскому выскочке, который так круто взял власть над его хозяйкой.

Голова у Гурова плохо работала. Чтобы прийти в себя, ему прежде всего нужна была чашка крепкого кофе. Ее-то Лев Иванович и решил раздобыть. На территории дома Семеновой он прошел мимо летнего домика прямиком к главному крыльцу, по пути оглядывая владения местной чиновницы и бизнесменши. Огромный дом в три этажа возвышался на ухоженной лужайке, неработающий фонтан украшала статуя хозяйки в полный рост. Скульптор изобразил Маргариту с огромным рогом изобилия, из которого, по задумке автора, должна была литься вода. Но сейчас фонтан не работал, стоял укутанный прозрачной пленкой, в ожидании теплого времени года. Аккуратная живая изгородь, дом с колоннами и огромным балконом, застекленная терраса, завешанная бархатными многослойными шторами, – все говорило о достатке, контрастируя с нищими постройками в поселке.

Кирпич попытался догнать нового напарника и остановить:

– Ты куда? Чего тебе там надо?

Лев Иванович шел, не отвечая на вопросы. В доме он интуитивно нашел кухню, по-хозяйски загремел дверцами шкафов в поисках чашек, уверенно нажал кнопки кофеварки и отправился исследовать содержимое огромного холодильника. На ходу повернулся к Кирпичу и пригласил его:

– Ты заходи тоже, не стесняйся. Кофе будешь?

– Ну, это хозяйская кухня, для охраны имеется помещение попроще в задней части дома.

Гуров приготовил себе бутерброд, потом подставил под струю из кофеварки сначала одну кружку, а потом вторую – для Кирпича.

– Тебя как зовут? – неожиданно уточнил Лев.

– С-с-саша. – От неожиданности верзила даже начал заикаться, так давно никто не интересовался его именем.

– Давай, Александр, не жмись в дверях, проходи, перекусим и потом поедем дальше. – Гуров водрузил на стол тарелку с сыром, бутербродами, поставил чашки. Заметив нерешительность охранника, гостеприимно подвинул стул. – Да не тушуйся, садись! Ты же столько делаешь для Маргариты и неужели не заслужил выпить чашку кофе на ее кухне? Ты правая рука Семеновой, имеешь право отдохнуть в красивом месте, а не в комнате для прислуги.

Александр по-прежнему недоверчиво поглядывал на странного московского оперативника, который то кидается с кулаками, то угощает кофе на хозяйской кухне. Лев Иванович же с аппетитом принялся за еду, попутно бумажными полотенцами обтирая от кровавых разводов лицо.

– Круто ты меня уделал, откуда приемы знаешь? – Он задавал вопросы, болтал легко, словно они с Кирпичом давние приятели, встретившиеся за чашкой кофе в кафе.

Лев Иванович понял, что упрямого охранника бесполезно подначивать и провоцировать на откровения о хозяйке. От колких замечаний тот лишь начинает злиться и замыкаться в себе. А вот по-хорошему всегда удается разговорить человека. Ему было важно сейчас найти контакт с приставленным к нему охранником, нащупать слабые места Маргариты и ее приспешников. Через сутки, если помощь не придет, должен быть готов план спасения. И не его одного, а вместе с затравленным и измученным пенсионером, который в сыром цеху завода ждет освобождения. К счастью, Кирпич даром психолога не обладал, поэтому еда и внимание со стороны Гурова сделали свое дело. Он расслабился, расстегнул куртку, под которой торчала кобура с пистолетом, и наконец начал давать хотя бы односложные ответы:

– В армейке служил по контракту в ВДВ.

– Я так и подумал, сразу видно армейскую выучку, – просиял Лев и невзначай обронил: – В армии одно плохо, учат приказы выполнять, а не думать. Ты не того генерала выбрал, Саша.

Его собеседник сразу уставился в стену, прекращая разговор на неприятную тему. Но Лев Иванович и не рассчитывал, что он сразу перейдет на его сторону и начнет жить по государственным законам, а не по тем, что установила Маргарита в своей вотчине. После завтрака голова заработала лучше, и Гуров уточнил:

– Где можно взять фотографии Кати?

Кирпич засобирался, осторожно составил в раковину грязную посуду и пошел, озираясь, до сих пор напуганный их наглым поступком. Возле летнего домика он кивнул:

– Там на камине фотки стояли, сам только ищи. Я заходить не хочу.

И Лев Иванович понимал его робость, он и сам, заходя в разгромленную комнату, постарался не смотреть на черный раздувшийся труп. Только подойти поближе к трупу все же пришлось, чтобы осмотреть руки мертвой девушки. Из-за того, что в приступе безумия Марго забрала тело дочери домой, вскрытие не проводили, поэтому определить причину смерти можно только теоретически. Хотя бы он сможет примерно прикинуть, что произошло с несчастной сразу после того, как она закрылась от него в служебном купе. Лев Иванович закрыл глаза и в деталях представил, что он видел в последние секунды, перед тем как произошел взрыв. Вот Катерина-Светлана хмурится и сдвигает панель плавающей двери, щелкает замок. Оперативник наклонился над трупом – одна рука, потом вторая. Длинные нарощенные ногти с ярким лаком на месте, ни один не сломан и не поврежден, а это значит, что Катя перед смертью не сопротивлялась. Или ее сразу оглушили, или она доверяла своему убийце, не считала его опасным для себя. Дальше он перешел к общему осмотру – на самом теле не было повреждений, все удары были сосредоточены на лице. Лоб, нос, губы – преступник нанес несколько ударов, судя по отметинам, бил, скорее всего, кулаком. Удары не такие уж сильные, кости не деформированы, лишь нос слегка был поведен в сторону. Скорее всего, Катю удары лишь оглушили, кровоподтеки и рваные раны на лице хоть и выглядели жутко, никак не могли стать причиной смерти. Слишком малая у них площадь, не задеты сосуды или вены, чтобы девушка умерла от кровопотери. Определить, было ли насилие, может только экспертиза, но характерных следов от пальцев на запястьях, на бедрах, груди или животе он не нашел. Убийца не сжимал девушку, не вцеплялся в экстазе в ее тело и не удерживал его в удобном для себя положении для акта насилия.

«Три-пять сильных ударов в лицо, она потеряла сознание, и потом он закидал ее снегом. Но зачем раздел? Только если он извращенец и хотел надругаться над полумертвой девушкой. А потом забрал с собой на память одежду. Если это так, то искать его можно долго. Свидетелей нет, экспертиза трупа не проводилась,