Вечный сон - Анастасия Вайолет

Тело пульсирует при каждом шаге, и ноги ведет неизвестная большая сила. Глаза от ветра наполняются слезами, которые моментально застывают на щеках корочкой льда. Но Анэ идет, хотя давно должна была сдаться и рухнуть в снег.

И все, что она теперь слышит, – это ритмичный звон отцовского бубна и его крик, которым он призывает все новых и новых духов-помощников. Утомить существо, сбить его с пути. Сделать все, чтобы оно потерялось и начало слабеть, а затем разорвать, пользуясь своим преимуществом. Как говорил отец, это мало чем отличается от обращения с людьми.

Анэ не знает, сколько уже идет, – время исчезло, растворилось в белой мгле. Несколько раз она падала лицом в снег и лежала, пытаясь заставить себя встать и продолжить путь. Несколько раз слышала в отдалении резкий и быстрый топот, затем вой, затем снова шаги. Эти звуки смешиваются с гулом ветра. В голове все превращается в один бездумный шум, от которого стучит в висках.

Черное пятно. Анэ резко останавливается – она настолько привыкла видеть перед глазами лишь снег, что ей нужно время, чтобы это принять. Глаза режет сухой болью. Одежду хлещет и развевает ветер.

Анэ вновь делает шаг, идет уверенно, но аккуратно. Размытое черное пятно постепенно превращается в одинокую горную пещеру.

И чем дальше Анэ заходит, тем реже летят искры. Буря успокаивается, и еще чуть-чуть – и Анэ задышит легко, свободно, глотая чистый спокойный воздух. Она теперь ясно видит серые горы и большую черную пещеру. На мгновение все мутнеет, и перед глазами Анэ восстает море – не море Инунека, а то самое, ночное, мерцающее в лунном свете в 1800 году. Она слышит всплески его холодных соленых волн и мерный, ритмичный звон бубна.

Стук-стук.

Стук.

Стук.

Всплеск.

Пещера начинает расплываться. Кружится голова, вновь затрудняется дыхание. Анэ хватается за голову, пытаясь удержать весь мир перед глазами, и уже знает, что увидит следующим.

Из пещеры, покачиваясь, выходит человекоподобная фигура, облаченная в коричневую меховую одежду. Существо поворачивается по сторонам и начинает медленно идти вперед. Руки его уродливы – вытянутые тонкие пальцы, большие, похожие на ветки. Из головы торчат длинные рога.

Иджирак пробирается сквозь искры и снежинки, из пещерной тьмы. Анэ слышит каждый шаг существа, каждое соприкосновение его ноги со снегом и заледеневшей землей.

Стук. Стук.

Бонг.

Всплеск.

Это ее фигура. Ее одежда, ее ноги, ее волосы. Только глаза и рот повернуты набок, и иджирак беспорядочно их открывает и закрывает, будто не научившись пользоваться человеческим лицом. Красный свет глаз Анэ видит отчетливей, чем иджирака.

Анэ не верит, что это правда. Что они действительно могут принимать любое обличье, как было в отцовских рассказах, – только рога существо словно не успело убрать. Получеловек, полуолень. Глаза его светятся не то красным, не то багровым – она подумала, что это в точности цвет застарелой крови после долгого ритуала, которую еще не успели убрать.

Она хочет убежать от этого взгляда, от этих глаз. Хочет спрятаться в самой далекой пещере. Но все, что у нее получается, – это лишь зажмуриться и представить, что она в родной хижине, с отцом, и ей не нужно никого спасать.

Все скрывает тьма. Качающаяся фигура иджирака исчезает, и нет больше ни кружащегося мира, ни бури, ни зла.

Тишина. Все звуки стихают.

Анэ дышит глубоко.

Первый вдох. Второй.

Всплеск.

Она открывает глаза, поддавшись первому же порыву, и видит совсем близко злые красные глаза. Свет фигуры, так похожей и одновременно так не похожей на нее саму. За несколько мгновений иджирак оказался близко, насколько возможно. Он не дышит и не издает ни звука – лишь моргает вертикальными щелками глаз. У Анэ потеют руки и каменеет спина.

Иджирак протягивает к ней длинные пальцы. Они растворяются в воздухе, превращаются в мутное темное пятно – и становятся человеческими, покрытыми царапинами и шрамами. Точь-в-точь как у нее самой. Анэ тянет руки в ответ, не понимая, что делает. Воздух тяжелеет, телу становится жарко, одежда липнет к коже, пот стекает по лбу. Она поднимает руки к его волосам – таким же черным и длинным, как у нее самой, собранным в неряшливую косу.

Все размывается, и почти вслепую Анэ нащупывает толстую косу – по-прежнему не понимая, не веря, что это происходит взаправду. Она уже почти не помнит о Малу – лишь скользит взглядом по волосам, одежде, коже, по почерневшему от времени капюшону, по медвежьему меху, торчащему из анорака, по очертаниям тонких трясущихся рук. Все это она уже видела много раз в отражении воды. Все это было ей самой.

– Сед… на… – громко хрипит иджирак, и Анэ чувствует его горячее дыхание на своей коже.

Голова кружится настолько, что ей приходится ухватиться за тяжелую косу, сжать ее крепко-крепко, до боли в пальцах. Она продолжает смотреть иджираку в глаза, не то испуганная, не то удивленная.

Седна. Морская богиня, преданная собственным отцом.

Хозяйка всех морских животных – ее историю знает каждый ребенок в их поселении. И потому ее имя, произнесенное здесь, посреди бури, этим полуживым существом, звучит так громко и странно.

Жестокие морские волны. Темная гладь, поглотившая их с отцом. Череп, выброшенный на берег двести лет спустя. Костер у ночного моря и злая сила, вышедшая оттуда, чтобы погрузить Анэ в боль.

Связано ли это с богиней?

Буковник. Бледно-зеленая, иссохшая, ломающаяся в руках трава. Тяжелая медвежья шкура. Красные капельки крови.

Все вдруг начинает вставать на свои места – все разбросанные образы, догадки, случайности, что встречались ей на пути.

– Сед… на.

Существо хватает ее за руку, отчего Анэ пытается закричать, но издает лишь тихий писк. В ладони ее оказывается холодный тяжелый предмет, и она мгновенно опускает руку и отходит от иджирака на один шаг.

Он следует за ней – и хрипит, хрипит, хрипит. Его громкий хрип вплетается в плеск воды и отдаленный тихий звон бубна, и все это складывается в единый ужас. Этим ужасом наполнен воздух, им наполнена сама Анэ. И в то же время она не может оторвать взгляда от горящих красных глаз – в них она видит жажду, охотничий зов, злость, боль, пещерную тьму и белизну бури. Она видит вечного духа и вечную жизнь.

– Отдайте мне девочку, – говорит она дрожащим голосом.

Иджирак издает громкий вздох – словно шум бесконечного моря. За существом вырастает еще два таких же – и все они похожи на Анэ, и все глаза светятся красным, все три пары вытянутых глаз. Они медленно