По ту сторону леса - Сана Расуль

даже отсюда заметно движение: там шевелятся и извиваются какие-то тени. Папа ещё не вернулся, свет в доме тоже не горит.

– Мам? – зову я.

Тишина. Небо всё больше застилает тень, пока над моей головой не повисает сплошная темнота. Внезапно я слышу карканье и пригибаюсь, махая руками на случай хлопающих крыльев и острых клювов.

Вереница сколопендр и тараканов ползёт по стене дома в поисках открытого окна. Когда я бросаюсь внутрь, с неба спускается стая воронов и начинает терзать меня и тянуть за волосы.

– Убирайтесь! Отстаньте от меня! – кричу я.

Я отчаянно машу руками в воздухе и прикрываю лицо капюшоном кофты, пока не оказываюсь в доме. Закрыв дверь на замок, я останавливаюсь ненадолго, чтобы перевести дух, и взбегаю на второй этаж.

– Мам, ты здесь? МАМА!

Я закрываю окно возле её кровати и спешу в свою комнату. На моей кровати обнаруживается чёрная кошка.

Заметив меня, она выгибает спину и подпрыгивает. Я вскрикиваю, отпрыгнув в сторону, и широко распахиваю дверь, чтобы выгнать кошку. Затем я придвигаю стол к двери, отрезая возможность попасть обратно. На полу лежат кучи гнилых листьев. Попытавшись поднять одну из них, я отшатываюсь от боли. Огненные муравьи! Я окидываю взглядом комнату – они тут повсюду! Снаружи кошка, а здесь я заперт с кусачими муравьями!

Небо за окном напоминает бездонную тёмную яму. Я открываю окно и слушаю, как животные завывают, протяжно скулят и шипят. Шипения раздаётся много. Я не могу здесь оставаться, только не сейчас. Смотрю вниз и тяжело сглатываю.

«Ты сможешь, Ари», – повторяю я про себя, пока перекидываю ногу через подоконник и хватаюсь за водосток.

Проигнорировав противного мокрого слизняка, ползущего по моему рукаву, я спускаюсь по трубе и останавливаюсь на высоте, с которой можно безопасно спрыгнуть. Насекомые следуют за мной. Ветер выносит из окна последние оставшиеся страницы «Ока Хэнгин Хилл» и разбрасывает возле моих ног. Я разворачиваюсь, собираясь броситься бежать, но моё внимание привлекает заголовок статьи в верхней части страницы, которая приземлилась ближе всего ко мне.

ПРОПАВШИЕ: ТРЕБУЕТСЯ ИНФОРМАЦИЯ

Я подбираю её, запихиваю в карман и убегаю обратно в лес. Домой возвращаться теперь нельзя. Триста шестьдесят пять дней назад Человек из Веток забрал мою сестру, а теперь охотится на меня, и это превратилось в личную месть. Такова страшная правда, которой пора посмотреть в глаза, но сначала мне нужно перевести дыхание и определиться, что делать дальше. Я нахожу укромный уголок возле дерева и оглядываюсь, убеждаясь, что здесь безопасно. Я делаю долгий выдох, прижав руку к груди, и достаю из кармана газетную вырезку: надо унять дрожь в руках.

Там обнаруживается фотография улыбающейся девушки. У неё платиново-светлые волосы, гладкие и шелковистые, как в рекламе шампуня. Её круглые зелёные глаза блестят, тепло и приветливо глядя в камеру. Пенелопа Даунер, пятнадцать лет. Судя по статье, она исчезла тридцать лет назад. Я пробегаю взглядом по словам, понимая, что трачу драгоценное время, но не в силах оторваться от текста. Что-то в глазах девушки не даёт мне покоя. Под улыбчивой фотографией указан номер горячей линии, по которой можно сообщить информацию о местонахождении пропавших детей Генри и Кэролл.

Детей?

Это не может быть правдой. Наверняка тут какая-то опечатка, если только у второго ребёнка не другая фамилия. Я продолжаю читать.

Семья Даунер подтверждает, что оба их ребёнка не появлялись дома уже двадцать четыре часа. По свидетельствам очевидцев, Пенелопа Даунер, пятнадцать лет, и её брат, Тимми Даунер, двенадцать лет, вошли в лес неподалёку от их дома в Хэнгин Хилл, и больше их не видели.

Тимми Даунер. Пенелопа Даунер. Как Тимми называл сестру?..

Я охаю: Пенни!

Лес начинает кружиться перед глазами, а сердце бьётся где-то в горле. Протерев глаза, я вчитываюсь в статью снова. Тимми ведь не такое редкое имя. Даже не знаю, почему я всполошился: понятно же, что это не тот Тимми, которого я знаю. Этот пропал тридцать лет назад и теперь был бы уже очень старым. Меня разбирает смех, но он выходит писклявым и наигранным. По спине пробегают мурашки. Я переворачиваю страницу.

Трагедия в Хэнгин Хилл

Это заголовок. Я быстро пробегаюсь глазами по тексту.

Прошлой ночью Генри Даунеру и его жене, Кэролл Даунер, сообщили, что их сын, Тимми Даунер, погиб вследствие трагической случайности. Патологоанатомы подтвердили, что Тимми Даунер поскользнулся на камне и ударился головой. Родители попросили не беспокоить их в это тяжёлое время. О погибшем они говорят как о «самом добром и любящем сыне и брате, о котором только можно мечтать, да покоится он с миром среди ангелов». Пока не поступало новостей о Пенелопе Даунер, которая, по свидетельствам, была с Тимми в то утро.

Под короткой заметкой напечатана фотография мальчика. У него платиново-светлые волосы, ясные зелёные глаза и ямочки на обеих щеках. На нём слегка великоватая футболка с надписью «Драконий Жемчуг Зет». Он улыбается в камеру, и при виде этой улыбки я роняю газетную страницу на землю.

Потрясение настолько сильно, что хочется кричать, но печаль оказывается сильнее. От неё всё вокруг словно замирает, а звуки исчезают. Я всегда думал, будто печаль должна быть громкой и состоять из кучи всхлипов, а оказывается совсем наоборот. Для меня, по крайней мере.

Едва ноги снова начинают меня слушаться, я вытираю нос и бросаюсь бежать. Когда я проношусь мимо деревьев, они сливаются в единую зелёную полосу. Я знаю, где найти Тимми, потому что сам на его месте пришёл бы именно туда. Чем дальше в лес, тем сильнее горят лёгкие и дрожат ноги, пока я не останавливаюсь в паре метров от Человека из Веток.

Тимми стоит спиной ко мне, глядя на окаменевшее дерево, которое покрывает чудовище. Я не знаю, что сказать, поэтому молчу ещё пару секунд: я никогда раньше не видел настоящее привидение. Я не хочу в это верить, ведь я прикасался к Тимми собственными руками, слышал его дыхание, чувствовал тепло, когда мы убегали от лисы. Разве призраки не должны быть прозрачными и холодными?

«А кто такое сказал? Разве в фильмах не так?» – отвечает на каждый аргумент голос в моей голове.

Мне хочется говорить спокойно, чтобы голос не срывался, но когда открываю рот, дрожь унять так и не выходит:

– Тимми?

Он оборачивается, поправляя свою красную шапку, как обычно. Выходит, так он пытается спрятать от меня рану, которую получил, когда упал. Если подумать, то с нашей первой встречи я ни