Порочная королева - Ольга Троицкая

Стрелок смущенно потер подбородок и покосился в сторону Николая. Тот, снимая бронежилет, вздохнул:

— Эх, Лариске не успел черкнуть.

— "Жди меня, и Я вернусь"? — хмыкнул Серый.

"А я мамане две недели не писал", — мысленно поддержал диалог друзей Стрелок.

Лейтенант снова прошелся по основным пунктам плана: "подняться — отвлечь внимание", при этом он ловко опустил слова-подножки «попробовать», "попытаться", точно им предстояло (всего-навсего!) взобраться на пологий холм и отколошматить горстку х… безруких. Попов говорил спокойно. Даже слишком. И потому Стрелку казалось, что внутри у Орла дрожит тугая струна. Неосторожно дотронься до нее — она лопнет, и из глотки лейтенанта матами и бессвязными выкриками зафонтанируют напряжение и злость.

— Еще одно… — Орел замялся. — Не приказ…

Такая просьба… Договоримся сразу: если кто-то из нас сорвется, падать молча. Чтоб не подводить товарищей.

Солдаты безмолвствовали, напряженно глядя на автоматы.

— Всем понятно?

Стрелок почувствовал, как под тельняшку настырно лезет противный холодок, вырвавшийся то ли из глубины стремительно остывающих гор, то ли из слов лейтенанта.

— Да понятно нам! — как обычно за всех ответил Козлов. — Не подведем, товарищ лейтенант. Куда басмачу против десантника!

Вперед пошли ходко. Поначалу после вынужденного долгого сидения возможность размять ноги даже радовала. Однако тропа все змеилась и змеилась между камней, свивалась кольцами и опять распрямлялась. Казалось, она стремилась запутать чужаков, увести их в гибельное никуда.

Каждый пройденный метр добавлял лишний грамм к весу оружия. Хлюпал воздух в открытых по-рыбьи ртах, точно по горной дороге двигалась не группа крепких девятнадцатилетних парней, а жалкие обитатели палаты дома престарелых. Первая, самая легкая часть пути сожрала гораздо больше времени и энергии, чем запланировал Орел.

Без сил парни попадали на камни. "Успеем не успеем…" — тяжелым маятником ходило в голове каждого.

Постепенно дыхание пришло в норму, и к солдатам на мягких лапах подкралась тишина.

Она не была законченной и абсолютной: где-то в стороне шумел ручеек, внизу, в долине, изливала муку в вое собака. Но ничто не выдавало человеческого присутствия. Эта их общая вынужденная немота действовала на нервы.

В последнее время Стрелка изрядно достали дежурные остроты Сереги. Тот, кажется, считал своим долгом поднимать боевой дух товарищей через постоянное подначивание. Козлова нимало не смущало, что часто в ответ на его очередную шуточку вместо смеха раздавалось: "Отвяжись!" или "Да пошел ты…" Он только радостно вздыхал: "Эх, народ у нас, юмором не развращенный.

Шуток не понимает. Ну что хотеть?! Передач прикольных по телику кот накакал. Все вокруг смеха ходим, вокруг да около…"

Сейчас Стрелку мучительно хотелось услышать какую-нибудь глупость от Серого, пусть и пущенную в его адрес. Но Козлов молчал. И Стрелок не мог даже видеть сведенное постоянной насмешкой лицо друга.

Вдруг впереди рябью пошло непонятное вязкое движение… Точно слепой искал в темноте очки. А следом раздался слабый писк нарушившего приказ молчать Пальчикова:

— Проводник сбежал. Вот они, интернациональные братья. А я говорил!..

— Я тоже говорил, что брать тебя не надо, — тихонько рыкнул на него Серый…

* * *

Впервые в жизни Карина сама, без понукания матери и противного звяканья будильника, встала в несусветную рань — в семь часов. Порылась в хозяйских запасах и с разочарованием извлекла только пачку овсянки с кусочками абрикосов и вазочку с шоколадными вафлями. Негусто. Самой Карине бифштекс с кровью на завтрак не нужен, а вот у здорового мужика один вид студенистой неаппетитной массы наверняка вызовет глухое ворчание. А уж сколько комплиментов насобирает принцесса Рина! Подумать страшно!

Однако Андрей съел свою порцию без комментариев. Теперь он с хмурым видом сидел над прикольной чашкой с носом и о чем-то тяжело думал. Девушка с новым пытливым интересом всматривалась в лицо напротив. Эти твердые резкие линии уже не казались ей отталкивающе-некрасивыми. Дон Кихот мог бы с успехом играть злодеев в кино. Если бы не глаза… Они вносят дисгармонию в образ "плохого парня".

Андрей покосился на Карину, и девушка склонилась над чашкой. Конечно, этот мужчина — герой не ее мелодрамы. Яснее ясного. Откуда же тогда выплыли ночные эротические видения? Почему, открыв глаза и сказав себе: "Это всего лишь сон", — она испытала не облегчение, а полоснувшее тело снизу доверху разочарование?

Андрей никаких поводов ей для сексуальных фантазий не давал. Вот и сегодня с утра демонстрирует свое равнодушие. Встал и сразу заперся в гордом молчании, как в камере для ВИП-персон. Может, думает о спелой женщине с аппетитными параметрами: 120 — 90 — 120?

— Ты стонал ночью, — произнесла Карина, вонзая зубы в хрустящую вафельку.

— Да? — По лицу Андрея скользнула тяжелая тень. — Видел тебя во сне.

Карина густо покраснела. Не потому, что ясно поняла: мужчина попросту подсмеивается над очень глупой (по его мнению!) девчонкой. Дело в другом. В своем ночном видении она издала стон, как только широкие ладони мужчины легли ей на плечи.

— Обязательно хамить? — спросила Карина дрожащим голосом, откладывая надкусанную вафельку на блюдце.

— Разве я тебя обидел? Извини, — равнодушно пожал плечами Андрей, уставившись в окно.

То, что мужчина не удостоил ее даже взглядом, еще сильнее разозлило девушку. В конце концов этот самозваный следователь-неумеха мог бы побольше внимания уделять своей спутнице. А то ведь она может запросто развернуться и уйти. Пусть сам решает свои проблемы, раз такой крутой!

— Ты обижаешь меня постоянно, — прошипела девушка.

— Да? Как-то не замечал.

Его голос звучал скучно и серо. Таким тоном с Кариной обычно разговаривал отец, когда та отвлекала его от "серьезных дел" своими "мелкими проблемками". Самое обидное, что так было не всегда. В раннем детстве принцесса Рина с безудержностью признанного домашнего тирана надоедала Владимиру Петровичу своими вопросами, рассуждениями, просьбами, и он выслушивал все с искренним вниманием и откровенной радостью. А потом у него вдруг не стало хватать ни времени, ни сил на любимицу. Он первый отвернулся от нее!

— Постоянно! — голос Карины уже звенел от злобы. — И делаешь это специально.

— Тебе кажется.

— Нет!

— Да ты просто не выспалась. Прослушала, всю ночь мои стоны, вот и не отдохнула как следует.

Карина вздрогнула и откинула голову назад.

Глаза защипала обида. Девушка выскочила из-за стола и бросилась в душ. Дрожащими руками включила воду и под ее шум горько расплакалась. Карина рыдала от усталости, неизвестности, от своей беззащитности. От того, что предстоит новый мучительный бросок в погоню за неизвестным, а она хочет домой. К отцу!