Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни - Александр Добровинский

Через пять минут хозяин спустился, неся бережно в руках футляр со скрипкой.

– Знаете, Александр, это очень дорогой инструмент. Мне его на свадьбу подарил бывший ученик самого Столярского… – потом еще раз на меня посмотрел и как-то уж совсем застенчиво добавил. – Возьмите, это самое главное, что у меня есть, конечно, после жены и детей, но мы имеем кое-какие сбережения, а вам в вашем положении она может пригодиться. В конце концов, если бы не было свадьбы, мне бы ее тоже не подарили. Значит, она ваша.

Я отказался от подарка и попросил вместо этого что-нибудь сыграть.

Моня чуть настроил скрипку, и в фалафельной полилась знакомая мне мелодия. Музыкант играл «Последнюю розу лета» композитора Эрнста, написанную в XIX веке. Одно из сложнейших когда-либо созданных скрипичных произведений. Говорят, что «Роза» даже сломала руку самому Паганини.

Я не знаю, каким Моня был скрипачом до этого вечера, но сегодня он играл пусть с ошибками, но самозабвенно, на одном дыхании, как настоящий виртуоз. Почти как Ойстрах. В кафе притихли.

Когда он закончил, пауза лилась еще несколько секунд. А потом все зааплодировали. Сидящие за столом два солдата и девушка спросили его на иврите, что он играл. Музыкант сначала потупился, а потом как-то с вызовом бросил:

– Не так важно, что я сыграл. Важно – для кого. Я играл для бывшего жениха моей жены.

Ничего не поняв, ребята переглянулись.

– У русских всегда все со странностями, – заметил один из них.

В популярную забегаловку постепенно набивался народ. Моне и Фае надо было работать. Мы постояли еще пять минут, и потом я пригласил Софу поужинать. Через сорок лет после последней близости нам было о чем поболтать. Это, наверное, тоже очень по-русски…

Это был редкий час офисной свободы. Консультация отменилась то ли из-за пробок в городе, то ли из-за тараканов в голове у Клиента. «Подарок судьбы надо использовать немедленно», – решил я и открыл свою персональную почту. Даже поверхностный взгляд говорил о том, что ящику требуется сортировка.

Я взвел боевой палец на кнопку «Нафиг с пляжа», что на клавишном языке обозначается как Delete, и начал просмотр писем.

Появление на экране больших красных букв SOSU меня несколько озадачило. Не то чтобы я не был готов к такому рекламному слогану, я его слышал и раньше. Но в моей почте? Девушка на картинке, завернутая в одно полотенце, тоже укладывалась в призывные буквы. «Какое интересное письмо!» – решил я и начал читать. «Уважаемый господин Добровинский! SOSU всего за тысячу двести рублей, и у Вас не будет трещин и потертостей». Вот это да! Я был обескуражен. Особенно ценой. «SOSU обязан своей славе Японии», – прочел я и опять удивился. Я жил в разных странах и могу точно сказать, что везде слава более или менее одинаковая. Вот исполнение… Дальше вообще пошла какая-то фантасмагория: «Внутри вы найдете слабую молочную кислоту с экстрактом лопуха, лимона, шалфея и плюща». Такого я не то чтобы никогда не слышал, я даже представить себе не мог. «А все действо SOSU поможет отшелушить грубую ткань, под которой находится нежная и молодая кожа». Это у кого грубая ткань? Моему возмущению не было предела. И под ней ничего находиться не может, по крайней мере, у меня. Раввин с Одессы постарался много лет назад…

Однако при детальном изучении мелкого шрифта оказалось, что это всего лишь некие педикюрные японские носочки. Вульгарные носки пошли прямиком в урну, и от SOSU остались рожки да ножки.

Магнитная щетка на фото, которая моет что-то с двух сторон, сразу исчезла вместе с фотографией молодящейся старушки, клинически неспособной очистить определенные места без соответствующей поддержки.

Инструкции по применению уникальных фитотампонов Clean Point («Чистая Точка») я не нашел, и поэтому «Точка» немедленно улетела вслед за щеткой.

После мужских биотрусов с турмалином шли три обращения от девушек, которые мечтают пройти у меня стажировку чего-то непонятного, но способны на все. Еще было письмо от молодого человека из Биробиджана, который хотел бы всему научиться за приличную зарплату в «уе», но только если я предоставлю ему личный кабинет и секретаря.

Корзина отбросов пухла на глазах. И вдруг…

«Господин Добровинский,

Мы не знакомы, хотя я знаю о Вас очень много, а Вы даже не представляете, кто я такой. Однако нужда и стечение обстоятельств вынудили меня (как бы мне, московскому интеллигенту, ни была неприятна нижеизложенная причина) обратиться к Вам со следующим предложением.

Так получилось, что я располагаю тремя письмами весьма интимного содержания, имеющими для Вас большую ценность. Не думаю, что стоит вступать в дебаты по поводу того, как они оказались там, где они оказались: надо лишь принять за должное, что они у меня в настоящий момент есть. Поэтому любые обращения в правоохранительные органы бессмысленны. Письма эти попали ко мне довольно случайно, но я, как образованный человек, хорошо понимаю, что они могут для Вас или для третьих лиц, желающих с ними ознакомиться, представлять, мягко говоря, большой интерес. Я приведу текст одного письма, и Вам, очевидно, станет ясна суть сказанного. Хотя лично я уверен, что содержание всех писем Вам прекрасно знакомо. Письма все на английском языке. Перевод на русский язык мой. Смею Вас заверить, что я, будучи профессиональным литературным переводчиком, сделал свою работу отлично. Вот этот текст.

«Мой дорогой! Так и хочется написать тебе: «Любовь моя!» Так и хочется крикнуть в разделяющие нас километры: «Хочу тебя как тогда!»

Итак, начну еще раз: я наконец решилась – я еду к тебе. Ты знаешь, как мне трудно было на это пойти: и ты, и я – очень занятые люди. Говорят, ты вообще стал в России звездой. Что же касается меня, то та девочка, которую ты когда-то (в общем-то, не так давно) нес на руках в гостиничный номер по скрипящим половицам, тоже чего-то достигла в жизни. Все мои дни, часы и минуты расписаны на год вперед (такова жизнь актрисы), однако я решила найти возможность приехать в Москву в этом году, чтобы снова прижаться к тебе, как в тот раз – весенним вечером, ночью и утром. В общем, если тебе нужны мои губы и руки – напиши: мы могли бы встретиться и раньше. Иначе в этом чудовищном бурном и все более и более сумасшедшем мире мы никогда не пересечемся. Ты хотя бы следишь за новостями?

Жду твоего подтверждения о том, что ты хочешь меня видеть. Или хотя бы просто хочешь.

Число. Инициалы».

Если эти письма представляют для Вас какой-либо интерес, то я мог бы продать их Вам. Сумма сделки – сто пятьдесят тысяч долларов США, по пятьдесят тысяч за письмо. Но брать придется все три разом. Если Вы не согласитесь на сделку, то я буду вынужден выставить их на публичный рынок. Для начала – в России. Собственно, для этого я их и перевел на русский язык. Мне кажется, они кое-кого могут заинтересовать. Хотя по многим причинам этого делать мне не хотелось бы. Я сторонник тишины. По крайней мере, в данном случае. И потом, у Вас совершенно точно должно быть право первого отказа. И ни у кого другого. Надеюсь, что мы поняли друг друга.