Тихий океан… лишь называется тихим - Александр Дёмышев

Спокойной была Найда и в тот день. Оттого, выйдя на полянку, я не поверил своим глазам. Первое, что увидел – спину мужчины, сидевшего лицом к озеру. Он был одет в синюю куртку. Куртку я видел впервые. Найда, застыв, принюхивалась. Застыл и я, вглядываясь в затылок сидящего, ища в нём сходство с Кириллом.

Вдруг показалось мне, что я попал в чудесную сказку. Тучи расступились, и солнечные лучи осветили полянку. Мужчина, почувствовав наши взгляды, обернулся. Да, это был Кирилл, он улыбался! Мы бросились обниматься, крепко жали друг другу руки. Под ногами, визжа от радости, крутилась Найда. Я оглядывался, ища глазами Игорька, ведь по сказочным правилам он должен быть где-то здесь. На миг я представил, как выбегает он из-за деревьев. Как бросается к нам, точнее, конечно же, к Найде. Как, сойдя с ума от счастья, моя собака лижет его ладони и щёки… Мне так хотелось его обнять!

– Алексей! Как ваши дела? – услышал я голос Кирилла.

– У меня всё в порядке. Прошлой осенью случился инсульт. Зато теперь я не вкалываю, словно проклятый, на огороде, – отвечал я, всё ещё озираясь. – Да, а ещё по весне я стал дедом.

– Ух, ты! Здорово! Рад за вас, поздравляю! – Кирилл всё так же улыбался.

Игорька нигде не было. От затянувшейся тишины мне стало неловко. Чтобы прервать молчание, я сказал:

– Ещё в прошлый раз забыл спросить. Как ты нашёл это место?

– Старицу? – в глазах Кирилла сверкнула искорка.

– Старицу… – еле вымолвил я. – Откуда ты знаешь…

Ещё не закончил вопрос, а догадка мелькнула в голове. Переварив её, я спросил:

– У тебя, случайно, отчество не Палыч будет?

– Как догадались? – удивился он.

– Хочешь, и фамилию угадаю? Звинякин! Верно?

– Верно… А как…

На этот раз вопрос не успел закончить Кирилл. Я сгрёб его, ничего не понимающего, в охапку. От нахлынувших воспоминаний комок подступил к горлу. Я обнимал сына моего лучшего друга Пашки – только когда я его в последний раз видел, был мой друг много младше Кирилла.

Мы разговаривали с Кириллом, заново узнавая друг друга. Он тогда в двух словах поведал мне о непростой судьбе своего отца, но я не стану сейчас об этом. Может, случится – в другой раз расскажу. Добавлю лишь, что много-много лет назад Паша приводил в наше «секретное место» Кирилла, когда тот был ещё мальчишкой. Конечно, Кирилл слыхал обо мне от отца.

В общем, так мы поговорили. Всё это, вдруг неожиданно открывшееся нам, конечно, было потрясающе интересно. Всё это нам предстояло подробно обсудить в скором будущем. И уж теперь-то мы знали – не потеряемся. Потом мы вновь притихли. Пришла пора поговорить о нём.

Присев на берегу, мы молча смотрели на озеро. По воде бежала мелкая рябь. Я видел перевёрнутые сосны, отражённые в кривоватом зеркале Старицы. Напрыгавшаяся Найда улеглась рядом, прижав длинный нос к земле. Я тихонько гладил её по холке.

Кирилл, вытащив из внутреннего кармана куртки какой-то листок, протянул мне. То было фото, сделанное прошлой осенью. С карточки на меня взирал вполоборота Игорёк, он куда-то убегал (наверное, Кирилл гнался за мальчишкой с фотоаппаратом, чтобы сделать кадр). Лицо Игорька, довольное-предовольное, лучилось счастьем, смеющийся рот застыл широко открытым. В моих ушах слышался звонкий мальчишеский хохот, словно долетевший из прошлого.

– Он ушёл от нас в начале зимы. Помните, вдруг резко испортилась погода? Вот тогда и произошло обострение. Не скрою: и ему, и нам было очень тяжело. Вначале Игорёк слёг, стал сонным, вялым. Плохо слушались ручки и ножки, постоянно кружилась голова, аппетит совсем пропал. Началась тошнота, рвота – как сказал врач, из-за смещения мозга. Временами он страшно мучился – болела голова из-за сильного внутричерепного давления. Игорёк стал плохо видеть, пошли галлюцинации – вспышки какие-то мерещились ему. Речь нарушилась и с памятью совсем плохо стало. Вечером он не помнил, что утром приходила навещать бабушка, – голос Кирилла чуть дрогнул, нервная улыбка коснулась его губ. – Но Найду он помнил! И вас, Алексей. И моё обещание построить корабль и отправиться в путешествие… Да, что и говорить, дети – такой наивный народ. Знаете, какие были его последние слова? Я сидел у его постели с мокрыми глазами, а Игорёк посмотрел так жалобно и шепнул: «Папа, тебе соринка попала». Отмучился наш малыш, всё теперь позади. Мы с женой стараемся вычеркнуть из памяти то тяжёлое время, хотим всегда помнить нашего сыночка вот таким.

Он кивнул на фото. Я снова посмотрел на убегающего от нас куда-то вдаль счастливого мальчишку и попытался найти какие-то слова:

– Он был чудесным ребёнком. Мне жаль, что так случилось. Очень!

– Да, это так. Но я сейчас понимаю: каждый ребёнок – чудесный.

– Но Игорёк… Игорёк… – я задохнулся, не в силах говорить.

– Мы с женой очень хотим ещё родить, не знаем, получится или нет, но решили – этой осенью подаём документы на усыновление сироты. Хоть одного человечка мы сможем сделать счастливым.

Перестав стесняться, я тихо плакал. Кирилл, посмотрев на меня, дрогнувшим голосом сказал:

– О… дядя Лёша, кажется, вам соринка в глаз попала.

Я кивнул, глянул на его лицо и, пытаясь улыбнуться, ответил:

– Похоже, у нас обоих соринки.

Так мы и сидели в нашем «секретном месте» на берегу Старицы ещё долго-долго. Ветер потихоньку разогнал облака и осушил наши щёки. Сияло солнышко. Очень медленно становилось легче на душе.

Когда тёмным вечером возвращались с Найдой домой, из динамиков в нашем видавшем виды «Жигулёнке» на ретро-волне звучала песня:

Куда уходит детство

В какие города

И где найти нам средство

Чтоб вновь попасть туда

Оно уйдёт неслышно

Пока весь город спит

И писем не напишет

И вряд ли позвонит

Куда уходит детство

Куда ушло оно

Наверно, в край чудесный

Где каждый день кино

Где также ночью синей

Струится лунный свет

Но нам с тобой отныне

Туда дороги нет

И зимой и летом

Небывалых ждать чудес

Будет детство где-то, но не здесь

И в сугробах белых

И по лужам у ручья

Будет кто-то бегать

Но не я…*

[*Примечание: фрагмент текста песни «Куда уходит детство»; слова: Л. Дербенёв, музыка: А. Зацепин, испонение: А. Пугачёва.]

P.S.: С тех пор прошло лет пятнадцать, больше. Я давно не был на Старице – ноги не те. Да и вообще с моим теперешним здоровьем не до дальних прогулок. Вечерами всё так же, выключив телевизор после программы «Время», долго сижу я в своём старом добром кресле (жаль всё же, что не получится прихватить его на тот свет). Закрыв глаза, размышляю о смысле жизни.