Руины тигра – обитель феникса - Ами Д. Плат

Как я мог обмануть тигра? Он сам выбрал меня.

– Не верю! – Брат бросился ко мне в отчаянном порыве, и я резким ударом выбил у него меч.

– Давай прекратим сражаться, гэгэ! Братья должны быть заодно.

Но он не слушал, а решил драться врукопашную. Его техника стала тяжёлой и неповоротливой, и я быстро снова его повалил.

– Угомонись! – крикнул я. – Это ни к чему хорошему не приведёт!

Я не заметил, как брат зачерпнул горсть щебня. Он приподнялся и швырнул мелкие камни с песком мне в лицо. Глаза резануло. Я попятился и споткнулся, кашляя и отплёвываясь, Ван Ан же вскочил и бросился на меня.

Ах так? Ну ладно. Я ударил его по ногам, и он упал, подняв облако пыли. Выругался, но снова поднялся, схватил меч и, не дожидаясь, пока я встану, ударил сверху вниз. Я успел откатиться.

– Ван Ан! – взревел я, но не позволил себе превратиться в тигра. Тот бы вмиг его разорвал и не посмотрел, что брат.

– Заткнись! – крикнул Ван Ан. – Сила тигра по праву принадлежит мне! Я старший сын и наследник!

– Тебе не нужна эта сила! Да и получить ты её не сможешь. Смирись!

– Тэ Сяоху сказала, что сила перейдёт к следующему в роду, когда останусь только я!

От его крика зазвенело в ушах. Так вот чего они добиваются? Хитрая дрянь обманула брата, чтобы тот расправился со мной. Думает, его заключить в клетку будет проще?

– Она морочит тебе голову! Только и видит, как посадить на цепь. Сяоху надеется, что ты будешь более сговорчивым. Очнись!

– Ван Гуан! Сила тигра будет моей!

– Я не стану с тобой сражаться! – Выкрикнув это, я отбросил меч, и будто камень с души свалился. – Ты не посмеешь убить брата! Я не был у отца любимчиком и уж точно не желал себе его силы!

– Тогда почему?

Брат тоже отбросил меч, но с размаху ударил меня в грудь. Тигр внутри рыкнул, но я велел ему замолчать.

– Не знаю! – выкрикнул я со всем отчаянием, что копилось в моём сердце. – Я этого не просил! Ты сбежал, и все дела отца остались мне!

Мы снова сцепились врукопашную.

– Да ты не особенно и возражал против богатства и власти!

– Знаешь, гэгэ, не надо было меня бросать!

– Император приказал мне вести армию!

– Как погляжу, ты не на западных границах, а прохлаждаешься в доме наших врагов! Чем вы занимались с Тэ Сяоху?!

– Не твоё дело!

– Вот и оставь меня в покое! – Я отбросил брата далеко назад, он ударился о каменную стену какого-то павильона. Я развернулся и направился к выходу.

Будь они все прокляты. В пекло!

Уходя, я поднял меч. Солнце почти село, и листва вокруг стала совсем чёрной.

– Не уйдёшь! – раздалось за спиной.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы встретить клинок брата своим клинком, а не спиной. Лязгнула сталь. Ван Ан напирал. Я держал. Потом что-то раскололось и задребезжало.

Меч треснул и развалился пополам. Меч брата.

Но Ван Ан не растерялся. Мои глаза расширились от удивления, а он уже резко замахнулся и ударил меня в живот кривым обломком.

Я почувствовал боль на вкус, и была она подобна нектару из хризантем – терпкой и очень горькой, но после себя оставила сладость. Тигр зарычал, вырываясь на свободу. Брат при виде звериного оскала отшатнулся и упал на камни. Я взглянул на руки – из пальцев уже появились длинные когти – и ужаснулся.

Меч упал к ногам. Звериная лапа задрожала, не в силах удержать оружие.

– Нет! – прорычал я, пытаясь перебороть зверя внутри. – Нет! Уходи!

Рокочущий звук прорывался из груди.

Брат, похоже, решил, что я обращаюсь к нему, и на неверных ногах поднялся. От ужаса на его лице меня захлестнуло горячим стыдом. Как бы брат ни завидовал сейчас, рано или поздно он успокоится, и неразумно было бы пугать его слишком сильно.

Ван Ан попятился. Тигриное обличье исчезло с моего лица. Я испытывал тяжесть и досаду, но и облегчение оттого, что брат угомонился. Не знаю, расценил ли он это как слабость или трусость, однако выхватил из-за пояса короткий клинок и рванулся ко мне.

Я устремил глаза к небу в полном отчаянии.

«Остановись, гэгэ», – стон почти сорвался с моих губ, когда ещё одно острое лезвие вонзилось мне в живот. Новая рана. Я скривился и сам не заметил, как правая рука инстинктивно дёрнулась вверх, пытаясь заблокировать удар брата.

Едва ли человеческая кисть легла на грудь Ван Ана. Раздался хруст, такой оглушительный, будто ломался мой собственный череп, но это были кости брата. Рука сжалась. Мы глядели друг другу в глаза, одинаковые чёрные бусины. Из уголка рта Ван Ана потекла кровь, и я медленно опустил взгляд. Рёбра треснули, пропустив меня внутрь. Пальцы с длинными звериными когтями глубоко вошли ему в грудь. Я почувствовал в сжатой ладони пульсацию и судорожно выдернул. В руке осталось сердце брата.

Обломки костей расцарапали запястье, но мои раны затягивались на глазах.

Ван Ан рухнул на колени, и я тоже не смог удержаться на ногах.

– Гэгэ! Нет! Гэгэ!

Брат медленно завалился набок, ноги так и остались согнутыми в неестественной позе.

– Гэгэ! Не умирай! Прошу тебя!

Раны на моём животе щекотно срастались, будто их зализывал шершавый кошачий язык. Я уронил голову на грудь брата.

– Я не хотел! Гэгэ! Не оставляй меня. Нет!

– Ты не достоин силы, – прохрипел Ван Ан. – Она моя.

Таковы были его последние слова. Лёгкий выдох растаял, едва сорвавшись с губ. Больше брат не дышал.

Я ударил его в грудь, словно мог оживить, вырастить новое сердце и заставить то снова биться. Крупные слёзы покатились на светлое ханьфу брата, где распустился кровавый цветок. Почти такой же, как на животе отца после того, как с ним расправился наставник.

– У меня больше никого нет, – бредил я сквозь слёзы. – Гэгэ…

Окровавленная рука казалась чужой. Я не мог пошевелиться, когда первые лучи рассвета коснулись наших тел. Казалось, моя кожа так же холодна, как у брата.

Как ни удивительно, нас нашёл Хонкги. Должно быть, переживал, когда я не вернулся от Сяоху. Он повёл меня домой.

Слипающимися, пересохшими губами я шептал что-то бессвязное. Просил позаботиться о теле брата, говорил, что не хотел убивать. Хонкги коротко кивал и ничего не говорил. Он заметил, как дрожала моя правая рука, вся в запёкшейся крови, и переплёл наши пальцы, успокаивая, унимая и согревая.

Дома он помог мне раздеться, укутал в одеяла и ушёл. Когда солнце немного поднялось над крышами соседних домов, Хонкги вернулся. Я не мог уснуть, просто пялился в потолок широко распахнутыми глазами.

– Так и знал, – проворчал мой начальник охраны.

– Уйди…

– Я принёс ромашковый чай с кипреем и цветками пассифлоры. Обезболивает и успокаивает.

– Мне не больно.

Хонкги помог мне приподняться и настойчиво прижал пиалу к губам.

– Ничего страшного, господин. Всё пройдёт.

Я посмотрел на Хонкги и сделал большой глоток, только сейчас понимая, как замёрз и до сих пор не отогрелся.

– Не надо меня успокаивать и усыплять. Я должен разобраться с Тэ Сяоху.

– Ты же видел, как она превратилась в гигантскую птицу! Не стоит с ней сражаться, господин. Хотя бы пока раны не затянутся.

– Птицу, – хмыкнул я. – Она просто жирная и гадкая воробьиха.

Хонкги, как обычно, коротко кивнул, словно и говорить тут больше не о чём. Веки слипались. Я откинул одеяло с обнажённого тела и нащупал следы двух колотых ран на животе. В порыве ярости попытался содрать едва появившиеся корочки, но рука ослабла.

– Ты всё-таки