Выбор варвара - Руби Диксон

Солнца почти не всходят. И у твоих людей практически нет технологий. Я механик — что бы я стал делать тут? Я ничего не привношу на стол, у меня нет никаких ценных навыков.

— Мне все равно, — кричу я, и мое сердце разрывается на части. — Ты все еще можешь быть моей парой. Я могу научить тебя охотиться.

Мёрдок выглядит грустным.

— Если я останусь здесь, я оставлю позади всех и все, что я когда-либо знал.

— Если я пойду с тобой, я сделаю то же самое.

Мы оба молчим. Он не останется, а я… я не уверена, что хочу уходить.

МЁРДОК

Человек Хар-лоу будет жить.

Это, пожалуй, единственное хорошее, что мы сделали за этот день. Нири заканчивает свою работу поздно вечером, и к этому времени уже прибывают несколько человек из племени. Вэктал и его жена уединились с Чатавом, а Тракан подружился с парой охотников по имени Бек и Ваза. Два человека по имени Мэдди и Лейла привели Рухара навестить его мать, и Рух не отходил от своей пары. Хар-лоу выглядит лучше после операции, хотя длинная прядь ее оранжевых волос была сбрита. Она спит, а ее семья присматривает за ней.

Фарли со мной не разговаривала. С тех пор, как я предложил удалить ее кхай. Я понятия не имел, что она рассматривала это как неотъемлемую часть своей жизни. Наверное, я все еще изо всех сил пытаюсь увидеть в нем что-то иное, кроме удобного паразита. Но для нее это создало связь между нами, и если она уберет его, мы потеряем эту связь. Она не хочет ее терять.

А я… я не хочу терять ее.

Мы в тупике. Я говорю себе, что, возможно, мне стоит подумать о том, чтобы остаться здесь, на Ледяной планете, но эта мысль заставляет меня содрогнуться. Оставленный позади? Смотреть, как улетает корабль, зная, что меня бросили навсегда? От этой мысли меня выворачивает наизнанку. Пребывание здесь — это билет в один конец. Спасения не будет, никогда. Я бы остался здесь на всю оставшуюся жизнь, ел мясо и прощался с теплым солнечным светом летнего дня. Это изменило бы… всё.

Это мой худший страх, и все же…

И все же я одержим Фарли. Я изголодался по ней. Возможно, я даже люблю ее, хотя трудно сказать, зная ее всего один день, но достаточно ли этого, чтобы повернуться спиной ко всему, что я когда-либо знал, и принять примитивную жизнь? Я не знаю, готов ли я.

Больше всего на свете я ненавижу то, что причинил ей боль.

Даже сейчас меня тянет к ней. Она сидит с двумя человеческими женщинами. Они смотрят друг на друга, их руки жестикулируют, и через мгновение я понимаю, что это примитивный язык сигналов, который они все знают. Я подхожу, не в силах оставаться в стороне.

— Тебе что-нибудь нужно?

Блондинка смотрит на свою темноволосую сестру и делает жесты. Когда она получает ответ, то качает головой.

— У нас все в порядке, — говорит темноволосая.

Фарли молчит. Она не смотрит на меня. Я чувствую себя так, словно каким-то образом предал ее доверие, и мне это не нравится. Я уже скучаю по ее жизнерадостным улыбкам и безграничной радости. Она не должна грустить. Никогда.

— Я, ээ, заметил, как ты жестикулируешь, — говорю я сестре-блондинке. — Это что, своего рода сигнальный язык? Тебе нужен языковой файл, чтобы научиться говорить на старосахском? Это то, на чем говорят Фарли и другие

— Моя сестра Лейла глухая, — говорит Мэдди. — На самом деле мы ждем возможности поговорить с Нири, чтобы узнать, сможет ли она помочь.

Ой.

— Твоя сестра не слышит?

Темноволосая что-то показывает жестом и улыбается.

— Ничего особенного, — переводит она. — Но она немного читает по губам. И о многом догадывается.

Лейла улыбается мне. Она снова начинает жестикулировать, и Мэдди переводит, делая паузу между словами, чтобы сестра могла понять жесты.

— Она хочет знать, как ты думаешь, смогут ли медицинские компьютеры Нири это исправить?

— Я бы предположил, что да. Я никогда не встречал никого, кто страдал бы глухотой. — Мысль о том, что я не могу слышать и борюсь за выживание на этой планете, кажется мне двойной проблемой. Я не могу себе это представить.

Ее сестра переводит с помощью нескольких жестов, а Лейла продолжает жестикулировать.

— Она говорит, что для нее это не проблема. Что она не чувствует себя обделенной. Но ее сын не понимает, почему мама его не слышит. Она хотела бы услышать его голос. — Мэдди печально улыбается мне. — И она говорит, что ее сестра тоже подталкивает ее к этому.

— А ее супруг?

— Нет. Она нравится ему такой, какая она есть. Его устраивает любое решение, которое она принимает. Это ее жизнь.

Я медленно киваю, и почему-то чувствую себя еще хуже. Пара Лейлы любит ее настолько, что ему все равно, слышит ли она его. Он не возражает, если она будет жить, лишившись одного из своих чувств, если это то, что она выберет. И все же мысль о том, чтобы остаться на этой планете… это наполняет меня щемящим ужасом.

Это место не то же самое, что Узокар IV, — напоминаю я себе. — Нет. Я бы остался позади по собственному выбору, а не по ошибке. Это не одно и то же.

Но узел страха все равно остается у меня в животе. Я слабо улыбаюсь женщинам, но мои мысли витают в других, более темных уголках. Я оказался на Узокар IV с тем же чувством загнанности в ловушку и беспомощности. И я не могу оставаться здесь, только не с грустными глазами Фарли, заставляющими меня чувствовать, что я совершаю ошибку.

Мне нужно уйти. Чтобы подышать свежим воздухом. Сделать хоть что-то. Ее разочарование съедает меня изнутри, и я не могу этого вынести. Я выхожу из комнаты, скрываясь в темных коридорах корабля.

Но даже здесь я не могу сбежать. Вэктал и его пара стоят вместе с капитаном у выходного люка корабля. Руки первобытного вождя скрещены на груди, и вид у него недовольный. Его жена выглядит расстроенной, и ее рука вцепилась в пояс мужа, как будто она боится потерять его даже на секунду.

Однако капитан Чатав не обращает внимания на настроение своей аудитории. Он держит кружку со своим любимым напитком и гордо стоит, как будто произносит речь перед солдатами.

— Любому из ваших людей, кто пожелает вернуться с нами, конечно, будет предоставлена такая возможность. Несмотря на то, что это очень дорого обходится,