Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Но Альфхильд так убедительно рассказывала о своих хозяйственных делах, что сомнений в ее искренности не возникло. В ней, несомненно, таился актерский дар. Немцы ушли.

Когда разведчики вернулись к ней в дом, она рассказала обо всем случившемся. Груз решили не трогать.

Прошло десять дней. Округа оставалась спокойной. Засад нигде не обнаружили.

В ночь на 22 мая фьорд затянуло густым туманом. Фигенскоу, Юнсен и Альфхильд на шлюпке подошли к тому месту, где лежали упрятанные тюки. Быстро все погрузили, переправили к причалу, в серой мгле торопливо перенесли в пещеру.

В предутренние часы потянул ветерок, разогнал туман. Но разведчики уже были в своем укрытии. А Альфхильд, как всегда, хлопотала по дому.

Тревога все-таки закралась в душу. Раз немцы видели заброску, они за этим сектором будут наблюдать.

В дом Бруволдов ходить почти перестали, наведывались туда изредка и поодиночке, в теплое время уходили подальше от своего укрытия и наблюдали за ним, за округой, за хуторком Бруволдов.

Как ни оберегались, службу полагалось нести. Следили за морем. Брали в тайниках донесения. Хотя и реже, но встречались с соратниками из селений южного Варангера. Все так же четко, по графику, выходили на связь с базой.

Подошло лето. Даже у моря стало довольно тепло. Можно посидеть раздевшись, проветриться под ласковым теплым дуновением — только долго не понежишься, комары загрызут. Зимой мучил холод, тревожили следы на снегу, дым от печурки. Летом одолевали другие заботы: круглосуточно светло, видно далеко, ходить приходится пригибаясь, старательно осматривая всю округу. Да и людей в тундре стало больше: собирают ягоды, грибы, косят сено, ловят рыбу в озерах и протоках.

В середине июля Альфхильд, по обыкновению, ушла в Хамнинберг к Андреасу. Разведчики дежурили в россыпях камней невдалеке от сопки, на которую еще весной перенесли свои основные запасы. В Сюльте-фьорд вошли два катера и с ходу повернули к причалу, у которого стояла шлюпка Бруволдов.

Ребята не спускали с них глаз. С катера высадились десятка два немецких солдат и по тропке стали подниматься к хуторку.

Разведчики не стали ждать, пока немцы устроят облаву, изведанными тропами кинулись в Перс-фьорд, к своим мурманским соратникам, надеясь вместе уйти в горы и там укрыться.

Каратели подошли к дому Альфхильд, осмотрели двор, ближнюю округу. Несколько человек вошли в дом, он не был заперт, другие заглянули в хлев, в сарай. Все выглядело жилым, продукты, вещи на месте, скотина в хлеву, очаг еще теплый от недавней топки. Только хозяев не оказалось в доме, но они могли уйти куда-то недалеко по своим делам.

Немцы расположились возле дома: кто прилег на мшистый подсохший торф, кто присел на скамейках возле дома, закурили, заговорили между собой. Похоже, решили ждать, когда придут жильцы.

По годами протоптанной тропке Андреас и Альфхильд возвращались к своему дому. За полтора года, пока Альфхильд укрывала разведчиков, помогала им, у нее выработалась привычка к осторожности. Всякий раз, подходя к усадьбе, она приостанавливалась, старательно осматривала и свои строения, и окрестности. А на этот раз какое-то тревожное предчувствие не оставляло ее. Она заставила Андреаса встать в расщелине скалы, сама, пригнувшись, подошла к повороту тропы и осторожно выглянула из-за камней. Во дворе их хуторка сидели и балагурили немцы.

Андреас и Альфхильд торопливо повернули обратно. На бегу переговорили, в Хамнинберг идти им смысла не было. Они свернули на дорожку, что вела в Перс-фьорд.

А разведчики в это время, добравшись до пещеры своих товарищей возле Перс-фьорда, обнаружили ее пустой. Правда, вещи на месте, но хозяев нет. Было похоже, что они поспешно покинули свою точку. Фигенскоу, Ойен и Оскар, предчувствуя что-то опасное, торопливо повернули назад, в Сюльте-фьорд. Надеялись, если немцы ушли, пробраться в свое жилище, забрать все необходимое и скрыться в горах, в отдалении отсидеться, пока все утихнет, если же облавы захватят и внутреннюю часть Варангера, уйти на материк и добираться домой «по зеленой».

Вскоре к этой же пещере в Перс-фьорде приблизились Андреас и Альфхильд. Они тоже не застали ее хозяев. По излюбленным тропам, которыми издавна ходили и зимой, и летом в этот поселок, супруги повернули обратно к своему хутору.

Возле дома, как и утром, старательно осмотрелись. Там все так же дежурили немецкие солдаты. Путь в свой дом по-прежнему перекрыт.

Как были налегке, повернули в горы, надеясь уйти от облавы и скрыться где-нибудь у друзей в селениях на северном берегу Варангера.

Поисковая команда, прождав хозяев почти до полудня и потеряв надежду, что жильцы все же придут, отправилась осматривать ближайшие окрестности. Только пять человек остались в засаде у дома, старательно замаскировались, даже курили осторожно, под накидками.

Фигенскоу, Ойен и Оскар подползли на бугор возле хутора Бруволдов, осмотрели. Там все было тихо, никто не ходил, лишь блеяли голодные козы и овцы. Причал в фьорде с этого бугра не был виден.

Разведчики проскочили в свою пещеру, чтобы забрать все нужное для себя и уйти.

Но в это время с сопок вернулись солдаты, что ходили на поиски. Переговорили немного с оставшимися в засаде и, разделившись на две группы, пошли вдоль высоких береговых скатов вправо и влево, заглядывая в расщелины, в закоулки, в каменные завалы. Одну группу унтер-офицер вел к тому пригорку, возле которого у разведчиков была основная база. Те торопливо укладывали в рюкзаки продукты и другие припасы.

Выглянувший из-за полога натянутой плащ-палатки Юнсен увидел приближающуюся цепочку немцев.

Все пути отхода оказались отрезанными.

Визгин вызвал из-под Мурманска, где вдали от лишних глаз, в обычных малоквартирных деревянных домах и в землянках еще с первой военной осени жила норвежская группа Отряда особого назначения, политрука этой группы Нину Ильиничну Крымову. Кроме норвежцев, там квартировали флотские разведчики из отдела и из отряда, они вели боевую подготовку, учились и тренировались искусству приема и передач на специальных радиостанциях, здесь им прививали навыки высадки и съемки малых групп. Туда на жительство приехали из Полярного Андрей Головин, Степан Мотовилин, Виктор Нечаев и еще несколько разведчиков. Время от времени там же оказывались те, кого собирались забросить на долгое сидение в дальний вражеский тыл. Уходили для такой подготовки и радисты из отделения Григория Сафонова. Так тихо, незаметно переместились Коровин, Ляндэ, Игнатьев, Костин, Богданов, Чемоданов, Чаулин…

Нина Крымова числилась оперативным работником этой группы. Но между собой ее называли политруком, хотя такой должности по штату не полагалось, а те, кто помоложе, считали ее мамой-хранительницей.

— Нина Ильинична, — после короткого приветствия, справившись о здоровье и о делах, сказал Визгин, — надо установить наблюдение за немецкими и норвежскими радиопередачами и за их прессой. Вызывают беспокойство три наши группы. Они на какое-то время все вдруг замолчали. Потом частично связь возобновилась, но с перебоями.