Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Нина не раз вспоминала, как трудно было переводить Мартина Андерсена Нексе, сколь сложно было угадать, о чем он станет говорить, какая быстрота реакции, находчивость и знание языка требовались, чтобы передать образную, наполненную неожиданностями ненаписанную речь такого мастера слова.

Нина вспоминала: в Москве, в концертном Зале имени Чайковского отмечался юбилей Нексе. Она спросила, о чем он будет говорить. Мартин ответил, что не знает. И когда он обратился к залу, слова его прозвучали на родном языке так:

«Меня можно сравнить со стариком, купившим красивого попугая, который, как ему сказали, может прожить двести лет. Хотелось бы дожить до этого времени».

Нина мгновенно поняла образность мысли писателя о прекрасном будущем человечества — и к одобрению и Нексе, и зала отлично справилась с этой вступительной фразой.

Партийная организация Ленинской школы в начале 1938 года приняла Крымову в сочувствующие партии, а осенью того же года ее утвердили редактором-консультантом Краткого курса истории ВКП(б) на шведском языке.

Когда началась война, Нина и ее муж попросили направить их в действующую армию. Павел получил назначение на фронт под Минск, а Нина 7 июля выехала в Мурманск.

В Мурманске ее зачислили в оперативный состав разведотдела штаба Северного флота и сразу же, наряду с работой над штабными документами, поручили заниматься только что создающейся норвежской группой особого отряда разведчиков. И она с первого дня окунулась в беседы, в размещение, устройство, в создание военной организации из этих сугубо гражданских людей. Каждого надо было изучить и готовить к сложнейшей разведывательной работе во вражеском тылу. Ее, еще не состоявшую в партии, стали считать политруком группы. Знание языков, шведской и норвежской действительности, литературы и искусства сразу сблизили Нину с норвежцами. Она стала среди них своим человеком. И через сорок лет она могла вспомнить любого из членов этой норвежской группы и дать объективную характеристику каждому.

Сразу же, в ходе формирования норвежской группы, приступили к подготовке этих разведчиков к дальним походам. Они сходили в десанты с отрядом, пообстрелялись, почувствовали свист пуль и разрывы гранат, поняли суть боевой разведки.

Топография, хождение по азимуту, маскировка, прыжки с парашютами, изучение силуэтов кораблей и самолетов, для нескольких человек подготовка к работе на специальных приемо-передаточных радиостанциях — все это заняло конец лета и осень. Командир группы Сутягин и Крымова беседовали с норвежцами о положении на фронтах, старались вселить в них веру и надежду в победу, несмотря на неудачи, которые терпела Красная Армия на огромном фронте в начале войны.

Вскоре начались дальние пешие походы через занятую врагом финскую землю, а потом и высадки на Варангер с моря. У Крымовой не было ни одного свободного дня, каждые сутки были заняты до предела.

В отделе работало много квалифицированных переводчиков, но владеть почти всеми европейскими языками никому было не дано. Оттого нагрузка на Крымову выпадала весьма изрядная.

В жизни норвежской группы бывали всякие трудности; кто-то срывался, терял выдержку и самообладание, других угнетали предчувствия.

Как-то ночью к ней прибежала Дагни Сибблюнд, во сне ей пригрезилось что-то страшное. И она подумала, что это произошло с ее мужем. Сколько та ни успокаивала ее по-матерински — плачущая годилась ей в дочери, — не помогло, сердце-вещун рвалось от дурного предзнаменования.

Оно не ошиблось: в ту ночь самолет, на котором Альф летел на задание, сбили, муж ее вместе с другими разведчиками и экипажем погиб.

Нелегко было утешать взрослых, бывалых мужчин, испытанных морем и закаленных подпольем, когда то одна, то другая группа попадала во вражеские сети и гибла.

Вот и сейчас тревожное ожидание нависло в норвежской группе. Срок возврата кое-кого истек, а они не вернулись, связь прервалась. Старались вопросов не задавать, даже между собой на тревожную тему говорили мало и редко. Но командира и политрука просили использовать их, если кого-то потребуется вызволить.

Немцы продолжали молчать, все было глухо. Наконец, донесся сигнал Лейфа Утне. Группа взывала о помощи, настаивала снять ее морем.

Стали готовить экспедицию по выводу группы.

Киркенес с самого начала войны привлекал особенное внимание советского флотского командования.

Через него пролегла дорога с запада Норвегии. Хотя была она узка и не благоустроена, но по ней сливался в Киркенесе поток грузов с теми поставками, что приходили сюда морем. В порту велась основная погрузка никеля и других редкоземельных руд, отправляемых на переработку в Германию и другие страны.

И на отдых с фронта на Лице и у Среднего часть войск отводилась в Киркенес. Тут находились корпусные и армейские склады. Против воздушных налетов город основательно прикрывали зенитками и истребителями, а подходы с моря — несколькими тяжелыми и малокалиберными батареями.

В конце лета и осенью сорок первого маршрутные группы из отряда особого назначения подходили к нему. Но основательную разведку провести не удавалось. Много раз пытались приблизиться с моря и на катерах, и подлодками, но батареи открывали такой плотный огонь, а прожекторы так ярко освещали море и небо, что попытки прорваться были бы безрассудны.

В отделе ставку сделали на заброску парашютистов.

В октябре сорок второго на выброску четырех разведчиков вылетели два самолета. Вблизи цели они попали под сильный зенитный огонь, в машину пилота Шишина попал снаряд, вместе с экипажем погибли разведчики Альф Сибблюнд и Рольф Сёдерстрем. Другой самолет с командиром группы Оскаром Нистремом и Оддваром Сибблюндом — братом погибшего Альфа — вернулся на аэродром. На базе норвежской группы отряда под Мурманском осталась совсем молодая вдова Дагни Сибблюнд. Она написала рапорт начальнику отдела с просьбой зачислить ее в группу радистов и разрешить готовиться для самостоятельной работы во вражеском тылу.

Спустя три месяца была организована новая заброска под Киркенес. В операцию опять шли Оскар Нистрем и Оддвар Сибблюнд, третьим членом группы — Хенри Петерсен.

Нистрем открыл счет своим походам в дальнюю разведку еще в конце лета сорок первого года. Уже тогда он подбирался к Киркенесу. Прошлые его походы описаны в моей книге «Отряд особого назначения».

Соратники Нистрема по операции — его земляки из коммуны Сер-Варангер, которая находится в окрестностях Киркенеса на южном берегу Варангер-фьорда.

Петерсен и Нистрем почти ровесники, каждому за тридцать, оба состояли в компартии Норвегии.

Петерсен довольно заметно отличался от своих земляков. И политическая подготовка у него была приличная, и способности хорошие, развит лучше многих других. Но характер имел неуравновешенный, ершистый, быстро вспыхивал. Со множеством идей, которые постоянно роились в его голове, соратники не всегда были согласны. Нистрем говорил, что Петерсен по любому вопросу имел свое мнение, отличное от позиции товарищей. Он даже считал, что по компасу надо ходить не так, как все ходят. Его инициатива и страсть к изобретательству могли бы принести много пользы, не будь он связан рамками разведывательной конспирации.