Саперы - Артем Владимирович Драбкин

действительно страшно, ты вжимаешься в землю, а вокруг беспрерывно падают бомбы. Такое ощущение, что каждая бомба летит прямо на тебя. А вообще на фронте я больше всего боялся тяжелых ранений, ведь в этом случае люди часто оставались инвалидами без руки или ноги. Сейчас некоторые знакомые ветераны рассказывают мне, что им не было страшно на войне, но я так не думаю — на фронте всем страшно. Я вот дважды был на нейтральной полосе или делал замеры реки — все время страх был, ведь в любую минуту тебя может найти смерть. И это при условии, что нам было намного легче, чем пехоте. Честно говоря, я очень боялся попасть в пехоту после госпиталя — ведь там нужно было идти в атаку. И наступать надо постоянно, причем не просто так, а на обороняющегося врага. Так что пехотинцем я не стал, но считаю, что исполнил свою роль на войне и отдал Родине свой долг.

Личный состав роты 929-го отдельного саперного батальона, в которой служил В. П. Демура, июнь 1945 г.

Как мылись, стирались?

— На Дальнем Востоке мы регулярно ходили в баню, а также мылись в специальных помывочных, которые передвигались на конной тяге. А на фронте за гигиеной солдат должен был следить старшина и ротный, которые не меньше чем раз в месяц организовывали помывку. Но тут такое дело — помывка, это, конечно же, хорошо, но больше всего нам нужна была не столько чистота, сколько обеззараживание одежды от вшей, ведь бывало, что мы не раздевались неделями. Делалось это просто — где-то находили бочку, чаще всего пустую, из-под топлива, под ней разводили костер. После этого в бочку наливалась вода, и как только она вскипала, то над ней вешали две-три шинели. Особенно такие прожарки помогали весной или летом, вши прямо гроздьями сыпались в воду от пара. Надо отдать должное, за регулярной организацией прожарки у нас постоянно следил старшина. Он вообще строго подходил к подобным вещам. И все-таки вещевую прожарку для нас организовывали не так часто, как хотелось бы. Вшей было ужасно много, ведь тело постоянно запаривалось, и паразиты заводились после прожарки буквально на следующую неделю, если не раньше.

Как кормили саперов?

Весьма неплохо. Главная проблема заключалась не в том, как кормили, а в том, насколько регулярно мы ели. Так как саперы часто шли в наступление вслед за пехотой, то тылы частенько запаздывали, и в кормежке обязательно бывали задержки. Приходилось терпеть голод и есть сухпаек, так что в наступлении в основном перекусывали сухариками.

Как вы встретили Победу?

Это было в семнадцати километрах от Эльбы, на саму реку я так и не попал. Дело в том, что непосредственно к Эльбе вышли только передовые части, а наш саперный батальон остановился в одной деревне. После того как узнали о капитуляции Германии, был организован корпусной парад — но какой это был парад, ведь все обмундирование на нас было оборвано, смех сквозь слезы. Но конечно, шагом мы прошли, до парада тренировали нас несколько дней, так как на фронте строевой не было. Сейчас в фильмах показывают, что во время войны все солдаты, даже на передовой, были прекрасно одеты, ходили в форме с иголочки — естественно, на самом деле все было далеко не так. Чем нам больше всего запомнилась Победа — после парада был накрыт обед и всех покормили на славу.

С американцами довелось встречаться?

Нет, мне не довелось. Единственное, уже в августе 1945 года мы входили в г. Висмар, который незадолго до этого покинули американцы и англичане в связи с тем, что по договору город отходил в советскую зону. И тут я впервые увидел нетронутый европейский город — все магазины работали, на прилавках были хлеб, масло и сыр, даже колбасу можно было купить. А мы получали на руки марки, и конечно же, быстро приобрели себе продукты. За все время войны я не видел таких прекрасных и чистых населенных пунктов, а ведь немцам понадобилось только два месяца, и они полностью восстановили порядок у себя в городе. Кстати, мы расположились на постой в прекрасных немецких казармах, где вплоть до ноября 1945 года занимались строевой и спортом.

Парад в 929-м отдельном саперном батальоне, посвященный Дню Победы

Как вас встречало мирное население?

По сути дела, не особо радостно, я не видел, чтобы кто-то из немцев выходил к нашим солдатам с цветами. Но в то же время они никогда не покушались на жизнь солдат — немцы считали себя побежденными. А вот в Польше у нас столько погибало людей, что ужас. Их и травили, и расстреливали из засады. По Польше вообще было опасно передвигаться в ночное время. А про немцев расскажу такой наглядный случай — в свое время я остался на ночь с боевым оружием в доме у немца. Мы тогда стояли на Балтике и время от времени ходили на катере на о. Рюген, я хорошо стрелял, поэтому корпусное начальство время от времени брало меня на охоту, и недаром — я подстрелил двух оленей. Добычу мы погрузили на катер и морем добрались до г. Штральзунд. Здесь мы сошли с катера, погрузили туши животных на «полуторку» и поехали через дамбу в расположение части. Но тут машина, как назло, поломалась, нужно было идти пешком. В охоте же принимали участие три офицера: полковник, майор и капитан, и я. Но во время пути у меня разыгралась ангина. Дело в том, что за несколько дней до охоты я как-то опоздал на обед и поел снега, чтобы дотерпеть до ужина. Результат не заставил себя ждать — при переходе по дамбе я почувствовал, что у меня сильная температура, и я еле шел. А уже стемнело, впереди еще 12 километров, нужно переходить дамбу. Все, чувствую, что не перейду. И тут мы, на счастье, увидели, что невдалеке огонь горит — там стоял домик, в котором жили немолодые немец и немка. Меня у них оставили, я к тому времени немного научился говорить по-немецки, попросил горячей воды, сделал себе компресс, после чего приставил карабин к кровати и прилег. Я не думал спать, но чувствую, что засыпаю, и помню последнее — показал немцу на циферблат часов, мол, разбуди меня утром в шесть. Просыпаюсь, а немец меня будит, приговаривая: «Камрад! Камрад!» И только тут до меня дошло — ведь