Мятежный лорд - Виктория Балашова

Днем на корабль с наличными деньгами на десять тысяч испанских долларов и бумагами, подтверждающими выданный Байрону аккредитив дополнительно еще на сорок тысяч, прибыл банкир, господин Бэрри. Покончив с деловой частью визита, Джордж предложил Бэрри, Пьетро и Трелони ехать в Ломеллину – прелестную деревушку неподалеку от Генуи.

– Если вы не против, господа, мы отобедаем там, на берегу, – он отдал распоряжения слугам подготовить необходимую провизию и в счастливом расположении духа отправился на берег.

Лошади тоже были рады почувствовать земную твердь под ногами. Они наивно понадеялись, что морское приключение на этом закончилось, и прытко скакали в сторону Ломеллины. Преодолев расстояние в шесть миль, компания спешилась и расположилась в тени дерева неподалеку от мерно шелестевшего волнами моря. Еды взяли с собой немного. Байрон, как и раньше, соблюдал назначенную самому себе строгую диету, а остальные подчинились его воле, довольствуясь сыром, фруктами и вином.

– Прекрасный вид, – умиротворенно сказал Байрон. Он сидел, расслабленно прислонившись к стволу дерева, глядя куда-то вдаль. – Италия – красивейшая страна, и мне жаль покидать ее. Такого не увидишь больше нигде.

– Вы же уже посещали Грецию. Неужели она уступает здешним местам? – спросил Бэрри. – Я слышал, греческое побережье, в особенности острова, превосходят любые картины, которые может нарисовать воображение!

Байрон на минуту задумался:

– Верно, там есть места истинно божественные. Порой я начинал верить, что именно в Греции жили боги. Мне думается, в Греции скорее бросается в глаза восточная красота, которой не увидишь в Италии. Я понимаю, почему туркам полюбились те места и они никак не хотят покидать их, по крайней мере, мирно. Иные земли, конечно, уступают Греции, к тому же не несут в себе этого восточного колорита. Но нынче Греция разрушена. Сомневаюсь, что мы насладимся дивными видами посреди бедности, развалин, посреди войны. Да и сидя здесь, я не верю, что буду восторгаться в такой же мере чем-то иным.

Больше никто не задавал Байрону вопроса: «зачем мы направляемся в Грецию, если тут так хорошо». Нет, всех захлестнуло походное настроение, когда воинственно протрубили трубы, надеты латы, а в руки взято оружие. Лазурная гладь воды искрилась на солнце, полуденная жара спадала, чуть смягчившись. На поле неподалеку вновь вышли крестьяне, чтобы успеть сделать свою тяжкую работу до заката. Громкие крики итальянок, призывавших детей к порядку, едва заглушались пением птиц, словно соревновавшихся друг с другом. Нехотя мужчины начали подниматься и отвязывать лошадей.

В порту Генуи они с трудом завели их на корабль. Кое-как слуги затащили упиравшихся животных в тесный трюм, где привычная твердая земля вновь сменилась на качающийся на волнах деревянный пол.

* * *

На рассвете Байрон стоял на палубе. Его друзья спали, а капитан с командой уже бодро готовились к выходу в море.

– Отличная погода! – тучный капитан, скорее похожий на мясника, чем на мореплавателя, довольно посмотрел на небо. – Будем надеяться, ветер не переменится, – он перекрестился и оставил Байрона одного.

– Будем надеяться, – тихо повторил Джордж.

Он любовался на прекрасный город, в который прибыл морем несколько месяцев назад. При восходе солнца Генуя выглядела, словно сказочный город, раскинувшийся на холме, над морем. Покидать Геную именно в этот момент было жаль, но морской воздух всегда поднимал настроение Байрону. Он расстегнул пуговицы рубашки, обнажив грудь, и вдыхал соленый аромат, пробиравший его насквозь. Вскоре проснулись и остальные новоявленные филэллины. Они встали возле Джорджа, дружно забыв про завтрак, глядя на разворачивающуюся перед их взором картину.

В приподнятом настроении поели. Теперь предприятие казалось делом пустяковым, о котором позже можно будет слагать легенды и плести небылицы. Трелони шутил больше всех. Он легко влюблялся и легко переезжал с места на место. Он легко оставил Италию и смотрел только вперед, в неизвестное, но безумно привлекательное будущее.

Незаметно прошел день. Пекло солнце, дул приятный ветер. Команда расслабленно прохаживалась по палубе. К вечеру капитан начал хмуриться. Ближе к полуночи ему пришлось спуститься в каюту к Байрону.

– Сэр, нам следует возвратиться в Геную, пока мы не вышли в открытое море, – заявил он. – Поднялся сильный западный ветер.

– Попробуйте идти вперед, – Джорджу вовсе не нравилась идея возвращаться. – В какой-то момент ветер может вновь перемениться.

– Хорошо, сэр. Мы постараемся.

Вместе с капитаном Байрон поднялся на палубу. Сильно штормило.

– Что происходит? – Трелони возник из темноты. – Буря?

– Поднялся сильный западный ветер. Нас гонит не туда, куда следует держать курс, – ответил Джордж. – Капитан попробует справиться с ветром. Иначе нам придется возвращаться в Геную.

Матросы пробежали мимо, выполняя отрывистые команды капитана. Байрон остался на палубе, не желая спускаться вниз. Трелони не оставлял друга. Расставив пошире ноги, он пытался удерживать равновесие – корабль все больше бросало из стороны в сторону.

– Посмотрите, что там с Пьетро, – попросил Джордж. – Он не привык к морским переходам.

Эдвард сбежал по крутым ступенькам вниз и быстро вернулся обратно.

– Морская болезнь! – крикнул он, перекрывая шум волн. – Юного Гамба тошнит, он не может встать с постели. Впрочем, он не одинок! Почти все наши слуги точно в таком же положении.

– Они пропускают великолепный спектакль, – прокричал в ответ Байрон. – Смотрите!

Черные волны вздымались над поверхностью моря, будто огромные птицы, и обрушивались на палубу. Небо, днем приветливое, голубое, освещенное солнечными лучами, сейчас сливалось с водой. Одна большая черная масса бурлила и кипела вокруг несчастного «Геркулеса». Берега было не видно. Но Байрона не покидало приподнятое настроение. Он улыбался и смотрел на разворачивающееся вокруг действо, словно действительно сидел в театральной ложе, а не едва удерживался на ногах на качающемся из стороны в сторону судне.

– Лошади, синьор! – на палубу выбежал Тито. – Они сломали перегородки и набрасываются друг на друга!

Байрон быстро пошел к трюмам, на ходу бросив:

– Надо проведать лошадей. Бедолаги не привыкли к морской качке. Им придется труднее, чем людям!

Трелони побежал вслед за ним. Лошади метались по узкому пространству, раздувая ноздри, в отчаянии натыкаясь на стены. Им хотелось на волю, подальше от качки. Джордж, рискуя попасть под копыта, ходил между ними и похлопывал утешающее по загривкам. Почуяв хозяина, животные немного успокоились, но ненадолго. Качка продолжалась, а вывести их было некуда.

– Тито, останься с ними, – приказал Байрон. – Мы поднимемся наверх.

Через три часа капитан принял решение возвращаться в порт Генуи: бороться с ветром и штормом стало бесполезно, и лишь чудо могло помочь кораблю вернуться в порт без больших потерь. Байрон и Трелони продолжали оставаться на палубе, время от времени спускаясь в трюм успокоить лошадей. Тито едва справлялся с разнервничавшимися животными, и лишние руки ему не мешали.