Зимняя мантия - Элизабет Чедвик (Англия)

Джудит подняла брови.

– А сам ты не мог до этого додуматься?

– Вовсе нет, но он сообразил быстрее. – Уолтеф сел на край кровати и начал раздеваться. – Кроме того, – тихо заметил он, – спать с женой и не иметь возможности до нее дотронуться было для меня тяжелым испытанием эти последние недели.

Джудит чувствовала растущее возбуждение. Это похоть, подумала она. Как она ни старалась погасить желание, ничего не получалось.

– Некоторые священники говорят, что женщина остается нечистой в течение восьмидесяти дней после родов, – сообщила она.

– Восьмидесяти дней! – Уолтеф изумленно взглянул tin нее. – Ничего подобного раньше не слышал.

– Так бывает, если ребенок девочка. Полагаю, это связано с грехом Евы.

Он хмыкнул.

– Эти «некоторые священники» наверняка безумно ненавидят женщин, – сердито сказал он. – Но если тебя эта мысль беспокоит, я могу позвать Улфцителя, и он освятит нашу постель.

Джудит покачала головой.

– В этом нет необходимости, – прерывающимся голосом сказала она. – Мысль о присутствии монаха с грязными ногтями была ей противна. – Я полагаю, что сорока дней достаточно.

– Мне же кажется, что это слишком долго. – Уолтеф закончил раздеваться и повернулся к ней. Он был уже в полной боевой готовности.

– Ах, Джудит, – тихо произнес он, – если бы ты знала…

Но она знала: если одна ее половина протестовала, другая приветствовала его с распростертыми объятиями и широко раздвинутыми бедрами. Когда он приподнял ее ягодицы и резко вошел в нее, она обвила его ногами и впилась ногтями ему в спину. Кровать превратилась в корабль викингов, раскачивающийся в бурном море, а она – в рабыню, привязанную к мачте и насилуемую своим хозяином, морским волком. Она заглушила крики наслаждения, прижавшись лицом к его плечу, и с торжеством слушала его рев и чувствовала пульсацию его семени. Следующий ребенок будет мальчиком. Никакая девочка не может родиться от такого дикого и страстного совокупления.

Симон так зевнул, что едва не вывихнул челюсть. Он отдежурил двойную меру по свече времени и удивлялся, как может король быть таким выносливым. Вильгельм лег спать далеко за полночь, а встал задолго до рассвета. Симон помог королю умыться и одеться и отстоял мессу вместе с ним и другими командирами. Уолтеф тоже присутствовал – такой же сонный, как и Симон; его волосы нуждались в стрижке, а щетина на лице уже превратилась в короткую бороду. Он умудрился подмигнуть Симону, давая понять, что это избыток эля, выпитого накануне, так на него подействовал.

Теперь Симон чистил шлем Вильгельма. Он мог бы перепоручить это дело младшему оруженосцу, но с первого дня службы у короля он счел это своей обязанностью и ни за что не уступил бы другому.

Нормандская армия шла маршем уже несколько дней, без задержки продвигаясь к границам Шотландии. Никто не помешал Вильгельму войти в Лотиан, пересечь Форт и оказаться во владениях короля Малькольма.

У палатки послышался топот, и огромный рыжий жеребец заслонил свет.

– Я только что говорил с королем, и он разрешил тебе проехаться верхом, – объявил Уолтеф, наклоняясь с седла. Выглядел он куда бодрее, чем час назад.

Симон еще немного потер шлем. Соблазн проехаться верхом был слишком велик.

– Если вы немного подождете, пока я закончу. Надо навести блеск.

– Конечно, – сказал Уолтеф серьезно, хотя Симону показалось, что он заметил смешинку в его глазах. – Не годится королю Вильгельму встретить короля Шотландии не при полном параде.

Закончив все дела, Симон покинул свой пост и пошел туда, где были привязаны лошади. Уолтеф последовал за ним. Его сопровождали Тетей и Сиггурд с мечами у бедра и круглыми щитами, привязанными к спинам.

Отвязав свою лошадь, Симон схватился за гриву и легко вскочил в седло, немного бравируя своей ловкостью на глазах наблюдавших мужчин. Уолтеф ухмыльнулся:

– Не только надежный посыльный, но, как я вижу, и отличный наездник, – поддразнил он парнишку.

Симон ухмыльнулся в ответ. Затем погрустнел.

– Было время: я думал, что никогда не смогу так оседлать лошадь, – признался он.

– Я в тебе не сомневался. У тебя сила воли, как у моей жены, – несгибаемая. – Уолтеф потянул поводья и пустил лошадь рысью.

Они проехали мимо часовых по разбитой дороге, ведущей через овечье пастбище, где, однако, не паслось ни одной овцы. Местные жители припрятали весь скот, дабы он не попал на ужин к нормандским или шотландским солдатам. Ближайшим поселком был Абернетай, который, если верить разведке, находился в трех милях; там шотландцы устроили засаду.

Дул сильный ветер. На вершине холма они натянули поводья и позволили лошадям перевести дыхание. Перед ними расстилалась красивая местность, подобная искусной вышивке. Поездка и красота пейзажа отвлекли Симона, но через некоторое время он снова всмотрелся в синее пятно на горизонте. Ах, если бы он мог подняться в небо, подобно орлу, и все разглядеть!

– Король сказал мне, что дело до битвы не дойдет, – пробормотал Уолтеф, глядя вдаль. – Мы слишком сильны для Малькольма. – Он грустно улыбнулся. – Люди начинают верить, что Вильгельма Нормандского невозможно остановить.

Симон промолчал. Будучи постоянно при дворе, он много слышал, но никогда не позволял себе болтать. Умение держать язык за зубами было для него делом чести, гордости и дисциплины. Представители короля Малькольма уже побывали у Вильгельма сразу после мессы, и он знал, что произойдет, но не произнес ни слова.

– Это не так, – тихо продолжил Уолтеф. – Мы могли бы остановить его у Йорка, если бы действовали сообща и не растеряли все наши преимущества. Я не призываю к измене, – быстро добавил он, поскольку Симон тяжело вздохнул. – Датчане вернулись домой, и нет никого, кто мог бы сравниться с Вильгельмом-полководцем. Эдгар Ателинг слабак, сыновья Гарольда – пираты, и после Йорка я знаю, что моих способностей тоже недостаточно. – Он печально улыбнулся. – Человек должен знать свои слабые стороны. Да и дочь моя – внучатая племянница Вильгельма.

Симон невольно подумал, искренни ли эти слова. Похоже на то, а из услышанного сделал вывод, что у короля Вильгельма может найтись для Уолтефа лекарство.

– Шотландцы едут на переговоры, – показал он на группу всадников, появившихся на тропе внизу. Блики солнца сверкали на их копьях и доспехах. Знаменосец скакал, держа развернутое знамя короля Малькольма Шотландского, а вслед за ним на белом коне ехал очень толстый человек средних лет, напоминающий крестьянина, но с короной на голове.

Симон повернул лошадь.

– Мне пора возвращаться к своим обязанностям, и король Вильгельм желал бы, чтобы вы тоже присутствовали.

Уолтеф задумчиво взглянул на Симона.

– В самом деле?