Босс - Катерина Траум

Последняя фраза звучит так обнадёживающе, что она сдаётся. Обвивает его шею руками, с тихим коротким вздохом ловит сухие терпкие губы. Внутри что-то обрывается, когда он дарит ей этот поцелуй, закрепляющий и ставящий всё на свои (не)правильные места.

Амелия тихо прикрывает за собой дверь номера, щёлкает задвижкой — безумно громкий звук в повисшей тишине. Видит, как медленно встаёт с кресла Алекс, в бледном предрассветном свете из окна выделяющийся чернотой костюма. В его руке тот самый наградной Кольт Кита: похоже, выигранное оружие пришлось ему по душе. Она выполнила свою часть постановки. И теперь старается не смотреть на зрителя, который всё же успевает кинуть на неё потрясённый пронзительный взгляд. От укора и отвращения в зелёных глазах комок встаёт в горле. Она этого всего не хотела. Уж точно — не так.

Но у неё один кукловод и сценарист всей жизни.

— Вы так долго сюда ползли, — демонстративно вздыхает Алекс, небрежно прислоняясь плечом к стене. — Я уже думал, Эми заблудилась или перепутала отель. Николас, ты предсказуем, как шар для боулинга.

Ник складывает руки на груди, тяжело дыша от явно сдерживаемой злости. Кажется, до него доходит суть происходящего, и он раздражённо шипит:

— Не слишком ли много усилий, Алекс? Разве я стою таких энергозатрат самого Босса?

— О, стоишь, — Герра небрежно проворачивает в руке револьвер, не сводя с него тяжёлого взгляда. — Начнём с начала. Ты мне нравился, парень. Исполнительный, не задающий лишних вопросов, способный. Ты оказался ценным приобретением, но вот беда — наш договор скоро истекает, твой долг за сестру почти отработан. Эми любезно согласилась помочь мне ненавязчиво выяснить твоё отношение к этой работе, есть ли у тебя желание продолжить и быть таким же молчаливым и послушным. Оказалось… что нихуя. Окей, я могу понять, что тебе мой бизнес не по душе, и отпустил бы через пару недель. Но то, что ты готов с лёгкостью трепать языком обо мне, что помнишь, сколько за полгода вырыл в лесу ямок… И главное, что у тебя нет ни капли понимания: эта информация, как и всё, что ты узнаёшь в Браунвилле, должна быть похоронена, а не являться предметом пьяного обсуждения в барах. И что мы имеем? Отпусти я тебя — и где гарантия, что через пару месяцев ты не запоёшь где-нибудь в компании копа? — он в притворном непонимании разводит руками, так и не выпуская оружия.

Эми наблюдает не за ним. Всё это она знает и так, все мотивы и следствия. Сейчас смотрит только на реакцию Николаса, чувствуя жгучую и противную вину. Если бы только знала, когда соглашалась на всё это, что у этого парня внутри. Знала бы про Мэл или про его милую любовь к тачкам. Но в день, когда ей поступило задание, у неё было лишь желание доказать Боссу свою бескрайнюю полезность. И не должно быть так тошно на душе, так отвратительно быть собой. Чувствует себя не человеком — набитой гнилыми опилками куклой.

Наверное, она таковой и была с первого дня, как приняла на шею клеймо. Как забыла, что значит говорить «нет». Как позволила кому-то думать вместо неё.

Ник растерян. Это видно по устало сведённым плечам, по хмурым бровям и сжатой челюсти. Он намного крепче Алекса, и если бы тот не был вооружён — то наверняка бы сумел раскрасить ему лицо, в этом Амелия не сомневается. Его кадык нервно дёргается, прежде чем звучит глухой и подавленный ответ:

— То есть, моего слова, что я готов всё забыть, недостаточно?

У Алекса вырывается открытый смешок, он даже закатывает глаза, выражая своё отношение к таким глупостям:

— Твоё слово, щенок? Чего стоит слово болвана, который так самонадеянно считает, что может украсть у меня моё? — показное веселье тут же стирается с его лица, словно ластиком. На смену ему приходит отчётливая угроза, холодком пробежавшая по позвоночнику Эми и понизившая температуру в комнате до критических градусов. — Эта девочка принадлежит мне. До каждой блядской волосинки. На ней моё клеймо, моя печать. А ты тянул к ней свои грязные лапы. Вот тут твоя главная провинность, — он вдруг взводит курок револьвера, а в глазах зажигается чёрное пламя. Последние слова — злое шипение хищника, собственника и немного безумца. Без тени сомнений, он легко наводит дуло на замершего в потрясении Ника, и тут Эми робко подаёт голос:

— Алекс… Нет. Ты говорил, что отпустишь его, — она почти умоляюще шепчет, но так торопливо, что во рту сохнет. Если бы после того поцелуя в его кабинете он не пообещал Паттерсу жизнь — она бы точно не повела парня в эту ловушку. Сердце стучит барабаном, и Эми бросает панический взгляд на тяжело дышащего Ника.

«Сука» — одними губами произносит он, замечая это, и глаза печёт от справедливости его злости. Бесконечно прав. Сука. И не простит себе, если сейчас Кольт выстрелит. Она не заслуживает этого искреннего и простого парня, никогда не заслуживала. Она слишком мерзкая лживая тварь.

Или такой она стала под руководством своего хозяина.

— Ты не так меня поняла, маленькая Эм, — твёрдо произносит Герра, рука с оружием не дрожит ни секунды. — Я бы сохранил ему жизнь, если бы он отказался бежать с тобой. Но его выбор был чертовски неверный.

— Нет! — осознав его слова, она рывком бросается вперёд в дурацкой надежде перехватить у него револьвер, но не успевает. Выстрел гремит в отеле «Эдем», отдавая эхом от обшарпанных стен. Одна-единственная пуля прошивает лоб, прикрытый непослушными пшеничными прядками, забирая блеск тёплых зелёных глаз и оставляя щербину с брызгами крови на двери. — Нееет!

Гулкий вой рвётся наружу, пока тело Николаса оседает на пол, грузно и медленно. Алая струйка скользит вниз к носу и губам, подтверждая, что кара свершилась. Эми зажмуривается, обнимает себя руками, пытаясь унять крупную дрожь в конечностях, не скулить, словно побитая собака.

«Сука».

— Нет-нет-нет… — мотает головой, не желая верить. Бесконтрольные слёзы сами появляются на щеках солёными дорожками из несмываемой вины и внезапного осознания, что это — закономерный исход. Что не стоило надеяться на милость бесчувственной твари.

Бесчувственная тварь.

— Боже, милая, ну что за истерики? Я же говорил — будь спокойней, сдержанней, — Алекс безразлично вздыхает и убирает револьвер за пояс брюк. — Тебе ещё учиться и учиться. Иди ко мне, — соблазняющий шёпот, призванный её отвлечь и вновь закрепить оковы на душе.

Эми внезапно тянет трясущуюся руку к карману куртки, безошибочно находя рукоять своего ножа. Не беззащитна. На этот раз — нет. Запах крови в воздухе отрезвляет так, что искрит перед полными влаги глазами. И она щелчком вскидывает блеснувшее в первых рассветных лучах лезвие.

— Не подходи ко мне, — острой стороной к приближающемуся хищнику, ещё не сознавая своих действий. Тошнота и отвращение так сильны, что кажется — не выдержит и рассыпется от того, как колотит в виски пульс. Во рту вкус могильной затхлости и смерти. Вот, что может привести её в чувство.

Алекс замирает в открытом потрясении. Впервые — недоумение в грязном шоколаде. Впервые его спектакль пошёл не по нотам. Впервые главная актриса бунтует против своей роли. В его властный баритон подключается сталь приказа, холодом обжигающая вены: