Аббарр. Пепел и крылья - Helga Wojik

А потом она поняла, что больше не чувствует нить сердца Маан.

Слезы обожгли лицо. Земля под ногами задрожала. Элвинг попятилась. Издав громкий хлопок, бутон раскрыл свои лепестки. Шесть черных как ночь длинных треугольников упали на снег. Эшу окатило липкой жижей. Снег засиял алым. В небо взметнулась дюжина тычинок, а меж ними парила розовым туманом сердцевина-чаша с вязкой багровой жидкостью.

– Уна? – позвала Эша, стараясь разглядеть подругу.

– Ее больше нет, – раздался детский голос.

Эша обернулась. Рядом стояла Сиола.

– Нас всех больше нет, – грустно произнесла девочка. – Мне тут так холодно. Я не могу найти свое одеяльце.

Эша смотрела на выступившие из-под тонкой кожи кости и не решалась сказать, что одеяло намертво вросло в девочку, слившись с ее плотью.

Оставляя черные следы на снегу, малышка пошлепала босыми ногами к раскрывшемуся цветку, ловко забралась на лепесток. Черные жгутики тычинок расступились, открывая путь к чаше-сердцевине. Подойдя к ней, Сиола – или то, что раньше было ею, – зачерпнула полные ладошки вязкой жидкости и жадно припала к ней ртом.

Эша попятилась, поднесла руку к лицу, сдерживая рвотные позывы и крик ужаса. Сзади послышались хлопки. Элвинг обернулась – маленькие черные капсулы раскрывались, разбрызгивая черную слизь на белый снег, и из них выбирались маленькие существа.

«Дети», – пронеслась в голове чудовищная догадка.

Словно крамкины из детских сказок, они брели к раскрывшемуся цветку, чтобы жадно припасть к чаше и, втягивая в себя вязкое бурое содержимое, утолить голод.

– Он пожирает наши души, – прозвучало в голове. – И заполняет наши тела тьмой.

Элвинг увидела прозрачный, еле различимый силуэт Гаруны.

Когда очередной ребенок припал к чаше, аллати зажмурилась, а в уголке ее рта выступила кровь – такая же прозрачная, как и весь бесплотный облик Маан.

– Кто он? Где он, Уна? Как мне помочь тебе? – в отчаянии зашептала Эша, не сдерживая слез.

Гаруна грустно улыбнулась и зашевелила губами, но слов не было слышно. Эша смотрела сквозь призрак на уродливый огромный цветок, на ужасающих существ, которые словно насекомые пили его кровавый нектар.

Она старалась прочесть по губам, услышать, понять, что хочет сказать Уна. И когда ей удалось, глаза элвинг изумленно распахнулись. Мгновение, и в них начал разгораться гнев. Лиловое пламя вырвалось из ладоней, и, ударив огненным шаром в черный бутон, окутало лепестки и всех маленьких чудовищ, взметнув в воздух пепел. Пронзительный визг заставил прижать руки к ушам, из носа потекла струйка крови. Эша видела, как алые, словно рубины, капли упали на снег… некогда белый чистый снег.

Свет вспыхнул и поглотил весь мир, избавив от всех чувств. И в этой ласковой первозданной пустоте Эша наконец-то обрела покой. Сладкое мгновение вечности, прежде чем со всех сторон к ней потянулись руки и начали рвать на части, возвращая по кусочкам обратно – в беспроглядную тьму жизни…

* * *

– Очнись! Да давай же, Вэлла Ашри! Сколько мне, старому бисту, тебя приводить в чувство?! Что другие-то подумают?!

Превозмогая боль, Эша с трудом раскрыла глаза.

– Вэл Сту? – чуть слышно прохрипела элвинг.

– Сладость моих очей! Ожила, куркума ты моя!

Старый бист затряс элвинг и под конец крепко обнял.

– Гаруна, дети… Надо детей вывести, – прохрипела Эша, вспомнив обрывки видений.

– Сиротки в моем саду. Там они в безопасности.

Эша приподнялась. Торговец подоткнул ей под спину подушки.

– Со мной теперь все в порядке, Вэл Сту. Огромное вам спасибо. Мне надо идти.

– Ох, не ври мне, Ашри! Выглядишь, как мятая чавуки, а упрямишься, как гвар! А за спасение благодари этого шалопая.

Торговец выудил из-за плетеных корзин бистеныша, пурпурного от смущения, и подтолкнул его к кровати, на которой полулежа сидела элвинг.

– Азуррит Тирруза? Сколько леденцов я тебе должна?

Зурри еще сильнее засмущался и затараторил:

– Я спал. Мне снилось чудесное место – деревья как камни, а скалы словно живые. Но тут я увидел черный дым. Он клубился и вил кокон. А потом я услышал, как Вэлла Ашри зовет меня. Когда я проснулся, то словно знал, куда идти… И я тихонько спустился в подвал. А там…

Зурри вошел во вкус, в лицах рассказывая и показывая увиденное.

– Там жуть что творилось! Черные ветки скрутили Ашри, и все ее тело мерцало сиреневым светом!

– А потом он прибежал ко мне, – закончил рассказ Стурион.

– Я бежал изо всех сил. – Зурри замешкался. – Я думал, что уже слишком поздно, но немножко надеялся, что нет.

Эша удивленно взглянула на торговца:

– Я ведь не могу проникать в мысли трех рас, только к…

Бистеныш еще больше засмущался, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

– Иди поиграй во дворе. Вэлле Ашри нужно отдохнуть.

Стурион ласково выставил Зурри за порог, подождал минуту, приставив палец к губам, а затем рывком распахнул дверь. Синий комок, не удержав равновесия, вкатился в комнату.

– Поиграй во дворе, – серьезно произнес Стурион, дождался, пока бистеныш, сгорбившись и грустно повесив уши, дойдет до внутреннего дворика, и крикнул: – Присмотри за малышами, я на тебя рассчитываю!

Чудесным образом Зурри преобразился: расправил плечи и побежал к остальным детям, теперь уже не как один из них, а как старший защитник.

Торговец закрыл дверь и вернулся к своему креслу, на котором много часов, молясь Интару и отгоняя мрачные мысли, ждал пробуждение элвинг.

Ашри заметила глубокие тени, что пролегли под глазами биста. Даже паутинки морщин, лучиками разбегавшиеся при улыбке, сейчас не светились радостью, а опутывали лицо сетью времени. Он в миг постарел на кварту века.

– Думаю, он из них, – многозначительно произнес Стурион, облокотившись на спинку.

Эша подумала, что она впервые видит биста таким печальным. И что причина этого не только в ней.

– Обратная эволюция? – неуверенно спросила Эша.

Торговец кивнул, пододвинул кресло и сел. Бист посмотрел на свои когтистые руки, покрытые сетью линий ладони.

– Когда разной крови так много, что уже не найти корней, происходит редукция, и бист становится зверем. Это проявляется не сразу. Обычно малыши в детстве, наоборот, более смышленые, но чем старше они становятся, тем больше звереют, пока совсем не одичают. Может, Зурри повезет и он станет зверем лишь к старости. Но то, что он услышал тебя…