Смертельная цена успеха - Лариса Соболева

«Тюрьма», – подумала Оленька.

– Он спит, – робко оглянулась она на Антонину Афанасьевну.

– Притворяется, – возразила та без эмоций. – Папа, взгляни, я привела познакомить с тобой сиделку. Ее зовут Ольга.

Старик слегка приподнял голову и приоткрыл один неприветливый глаз.

– Кыш! Кыш-кыш! – произнес, прогоняя их рукой.

– Пойдемте, Оля, – потянула девушку за рукав Антонина Афанасьевна. – При мне он всегда ведет себя вульгарно и грубо. Вам будет легче с ним воевать без меня. Да, забыла сказать. Не сахарничайте с ним. Чем строже, тем лучше. Для вас. Вы потом поймете.

Они поднялись по деревянной лестнице сначала на второй этаж, где были расположены гардеробная, спальня хозяев, кабинет и библиотека. Книгами Антонина Афанасьевна пользоваться разрешила. На третьем этаже было всего две комнаты, но в обоих властвовал сын. В одной он спал, в другой проводил время. Оленька ожидала увидеть тщедушное существо, которое вот-вот скончается, но в массивном кресле сидел довольно крупный и на первый взгляд вполне здоровый молодой человек. Он смотрел в экран монитора компьютера, клавиатура покоилась у него на коленях. Оленька знала по опыту, что за здоровым румянцем часто прячется неизлечимое заболевание, но на начальной стадии. А под конец болезнь бесчинствует, превращая человека в ходячий труп.

– Ростислав, познакомься. Это Ольга, медсестра, она будет жить в нашем доме, – представила девушку Антонина Афанасьевна.

Молодой человек не соизволил даже повернуть голову, лишь кивнул и ударил по клавиатуре пальцем, переменив страницу на мониторе. Антонина Афанасьевна подала знак рукой: мол, выйдем. Спускаясь вниз, она заметила:

– У вас ухудшилось настроение? Да, вы попали не в рай. Но за это будете получать приличный гонорар. Кстати, возьмите аванс. – Выдав Оленьке двести долларов, Антонина Афанасьевна стала прощаться: – А теперь разрешите откланяться. Обед отнесете дедушке в два, в четыре-пять принесите еще что-нибудь по его желанию. Не забудьте сами поесть, все найдете в холодильниках. Его лекарства в аптечке на тарелке, там же записка, что и когда ему давать. Сыну я сегодня уже делала уколы. Вернусь поздно, муж раньше. Не вздумайте прислуживать мужу, это в ваши обязанности не входит.

Оленька проводила ее и вошла в свою комнату. Почему-то тоскливо сжалось сердце. Какой холодный дом, неуютный… Мебели минимум, украшений интерьера практически нет. Словно хозяева задумали переменить место жительства, поэтому не утруждают себя лишними затратами. Оттого, что мебели мало, образовалось много пространства. Только почему-то казалось, что именно пространства и не хватает в доме – ощущение пустоты странным образом соединялось с ощущением тесноты, непонятно откуда взявшейся. Опираясь лишь на ощущения, Оленька запуталась в своих рассуждениях, однако вынуждена была признать, что несчастья угнетают не одних людей – и место, где они живут, угнетают тоже.

Вдруг она вспомнила о деньгах и повеселела. Разложила их на кровати – двадцать купюр по десять долларов. Целое состояние! И это только аванс. За хозяйкой еще триста!

– Ольга! Ольга! – услышала она голос и подскочила. Ее звал старик.

Открыв ключом дверь, остановилась на пороге. После предупреждений Антонины Афанасьевны она от старика ждала всего чего угодно. Но он сидел на кровати, сгорбившись и закутавшись в плед.

Оленька спросила:

– Вы что-то хотите?

– Главная змея уехала?

– Вы о… – не решилась произнести имя его дочери Оленька.

– Ну, да, да, – раздраженно бросил он. – Уехала?

– Д-да, Антонина Афанасьевна уехала.

– Я хочу гулять. – И вызывающе уставился на девушку: мол, посмей мне только отказать, мерзавка этакая! Поскольку Оленька колебалась, он капризно забрюзжал: – Ну вот! Змея уехала, а меня не выпустила на волю. И тебе велела не пускать меня? Тогда и ты змея. Не жалко старика, которого держат взаперти? Перед смертью не дают подышать.

– Не ругайтесь, я выведу вас во двор.

– Я не выхожу, а выезжаю, – вспылил он. – Вон инвалидная коляска, я в ней катаюсь. Ты обязана меня катать!

– Хорошо, хорошо, – поспешила подойти к нему Оленька и помочь пересесть в коляску.

Удивительным ей показалось то, что пальцы у Афанасия Петровича были цепкие и сильные, как клещи. Она невольно поморщилась от боли, когда он ухватил ее за руку. Дедок спокойно обошелся бы и без коляски, но, видимо, выезжать на прогулку на своем «транспорте» ему безумно нравилось, а изображать из себя немощного старика, каким он не являлся, доставляло удовольствие.

Оленька вывезла кресло на террасу, поправила плед. Дедушка все время ежился, наверное, ему постоянно было холодно. Оленька решила сделать ему приятное, сбегала на кухню, чтобы принести попить. Нашла сок, налила в высокий стакан и вынесла. Вот тут-то и вспомнила предупреждения хозяйки: глаз не спускать с дедушки. А он находился уже не в коляске, а у ворот и судорожно пытался открыть их. Оленька кинулась к старику с воплем:

– Афанасий Петрович! Куда вы?

– А, это ты? – перестал он терзать ворота. – Чего разоралась, дура? Я только посмотрел. Что там у тебя? Сок? Это ты мне?

– Вам. Только сначала сядьте в кресло, – поставила условие Оленька.

Дедок легкой – не старческой – походкой вернулся на террасу, буквально запрыгнул, а не уселся в кресло и царственным жестом протянул к ней костлявую руку. Оленька поняла: требует сок. Отдала. Пил он, прихлебывая и причмокивая, с жадностью. Значит, Оленька угадала: старика мучила жажда. Длинные седые его волосы теребил ветерок, а фигура была напряжена, отчего вид у ее подопечного стал жалкий.

И Оленька, глядя на него, с некоторым страхом подумала: «Куда я попала? Боже, дай мне терпения».

* * *

Марина, стоя на балконе в «своей» половине трехэтажного дома, наблюдала эту сцену во дворе. У соседей появилось новое лицо – хорошенькая девушка, это было интересно. А подняв неожиданно глаза, она увидела, что за ней с третьего этажа чужой половины наблюдает молодой человек. Кажется, он сын хозяев и никогда не выходит из дома.

В это время ее окликнул Борис Евгеньевич. Позвал издалека, скорее всего, из спальни. Позвал властно. Хозяйка повезла детей к репетиторам, а он приехал «на обед». Марина поспешила в спальню – Борис Евгеньевич ждал «обед» в постели. Она разделась и скользнула к нему под одеяло. Почти каждый день он находит время для любви.

Марину не смущало, что она ворует чужое счастье. Девушка увлеклась хозяином до одури и отдавалась ему со всей страстью, на какую была способна и о какой пишут в книгах. Только с ним она узнала, что значит «бабское счастье». Это когда мужчина и женщина соединяются и – лети все в тартарары! Борис Евгеньевич доволен, он балдеет от нее, а уж Марина очень старалась доставить ему массу удовольствий. И почему ее должна мучить совесть? Борис Евгеньевич имеет право делать что хочет, ведь он содержит семью, жена не работает. Втайне Марина мечтала отнять его у нее, ведь ему хорошо с ней, она это знает, видит.