Квоска-хао, или Вместо тепла - Слава Волк

воду отправлял, тебе по себе было? Ты щелчком пальца отправлял миллионы жизней на тот свет!

– Вот именно, что щелчком пальца. А теперь всё зависит от стратегии и от того, действительно ли у нас техническое превосходство…

– Ладно, погнали, – Марк протянул другу руку и помог сесть.

***

Вечер в бункере сегодня особенно напряжённый, атмосфера неприятная, страшная. Не для всех, но многие это ощущали…

Тёмный угол коридора, страстно целовались две фигуры: Сергей и Виктория. Хотелось ли им сейчас о чём-то другом думать? Вряд ли, на уме только одно – партнёр. К углу приблизился Ярослав, замер на пару мгновений, увидев влюблённых, нервно накинул капюшон и развернулся, зашагав быстрее.

Каким-то образом он зашёл в гараж, где возле БТР копошились Никита и Марк.

– На кой хрен нам БТР? Тем более убитый по несколько раз, – ворчал Лавров.

– Лишним не будет. Да и щас починим, тут немного, – ответил Никита, закручивая ключом гайку. Они оба не замечали Ярослава, опёршегося спиной о Ниву.

– Что ты хочешь транспортировать?

– Почему сразу транспортировать? Что нам мешает использовать его как боевую машину? Колёса эти видел? Прикинь, как людей они будут давить.

– Конечно, с кем я разговариваю! Конечно, нам же и пища не нужна: еды на поле боя много останется!

– Вот, кстати, да. Поэтому функция транспортировки не нужна: еды больше, чем надо. Интересно, кстати, куда делись два миллиарда азиатов?

– Индусов пожрать хочешь? – улыбнулся Марк. – Только прожаривай лучше: у них заразы тьма!

– Не учи учёного!

– А всё-таки, танк был бы лучше. Им тоже давить можно.

– Танки есть. И мы их будем использовать. Блин, ты чего хочешь? Есть в руках – так пусть будет! Я в шоке: это втирает мне человек, который в школе использовал найденные карандаши, писал стержнями от ручки, потому что корпус ломался, и просил ластик у других, потому что лень искать свой в кармане!

– С другой стороны: вы на этот БТР тратили средства?

– Для реставрации, но немного.

– Тогда всё, вообще никаких вопросов.

Иванов пригнулся и стал что-то делать с колесом. Лавров как-то печально обвёл взглядом гараж и краем глаза заметил капюшон камуфляжной расцветки (а может, и не заметил), но, во всяком случае, сознание его не восприняло, а вот подсознание:

– Ярик какой-то… странный…

Никита рассмеялся:

– Ты заболел что ли?!

– Ну, не странный… странный для себя. Никакой.

– Да все мы никакие. Годы не те: в детстве можно было быть беззаботными, а сейчас…

– А ведь думали, что сможем быть такими всегда…

– А может, и могли быть… Но, страсть к приключениям… Может, мы ещё станем прежними.

– Прежними вряд ли станем. Для начала, надо хотя бы выжить.

– А где шутка?

– Какая шутка?

– Ты уже не прежний. Слишком серьёзный.

– Чё-то мне эти переходы не нравятся. Вообще о Ярике говорили.

– А что о нём говорить. Зачем лезть в чужую голову? Ты же знаешь это.

– Знаю… Друг как-никак.

– Если помощь понадобится – попросит. А так просто навязываться, обсуждать за спиной… как минимум, бессмысленно. Я тебя не узнаю. Какая муха тебя укусила?

– Да я, кажется, понял, какая. Там, в мире, – Марк указал взглядом наверх, – я познакомился с одной… особой.

– У-у-у-у… Старая заезженная история, одно и то же повторяется века, а люди всё время допускают одни и те же ошибки.

– А ты не влюблялся? История заезженная, потому что без неё никуда. Это наравне с пищей. С едой тоже всегда проблемы были, и до сих пор никто не может сказать, как правильно жрать. Вот ты влюблялся? Я вот не поверю, если скажешь «нет».

– Да… – Никита опёрся руками о БТР и склонил голову. – Было, было… сука… Марк, ненавижу тебя… ненавижу… – его лицо покраснело, появились глубокие морщины, глаза повлажнели, но ни одной слезы не упало.

– Вот… Вот! А ты на меня наезжал! На себя посмотри…

– Сравнил… Ты даже не представляешь эту боль… Да, ты много знаешь о бедах моей жизни, но этот момент не знает никто. После школы это уже было. Случайно познакомился с одной… Красивая… Понимаешь, я, урод и чудовище, и она… красивая, нежная. Она обратила на меня внимание! Да, просто заговорила… А потом мы часто встречались. Она любила меня даже не как парня, а как раненную бездомную собаку… Потом это переросло в отношения, но отчасти это и было, как жалость, что ли. В этом ничего плохого нет, если я реально… ущербный. Она меня любила искренне, ни за что. Сказали б мне раньше, что такое возможно, я бы не поверил. Я и сейчас часто сомневаюсь, а не галлюцинации ли это были? И я её полюбил. За то, что она меня полюбила. Да. Поехали мы как-то с ней на дачу: старый загородный домик родителей. Туда только я ездил, чтобы одному побыть. А остальные про него забыли. Я Лену туда пригласил, мол, там хорошо: природа, лесок, поле, ручей… Я б не расстроился, если б она отказалась, но она согласилась. Я даже не думал о сексе. Но она купила вина… А я как-то не пил: в мозгах мутилось… Она меня поцеловала… Я и не думал, что в бокале, выпил с ней. У нас начало вертеться… вот только всё стало развиваться как-то плохо… Я всё прекрасно осознавал, думал, видел, но тело не слушалось, абсолютно. Она была уже раздета, полностью, а я только по пояс. Я сказал ей, что хочу в туалет и отошёл. Я прекрасно понимал, что соврал, в тот момент я хотел лишь её, но тело не слушалось. Я ушёл в кладовку и взял там верёвку. Я накинулся на неё и связал крепко. Я всё помню хорошо… Её недоумевающие глаза… Потом страх, когда я принёс нож… Я противился всем мозгом: я не хотел этого делать, но тело… А-а-а-а-а-а-а! Я стал разделывать её живьём! Она кричала, брыкалась… кричала… Этот крик до сих пор будит меня по ночам… Я всё это видел, более того, делал всё это сам… Вот только я не мог даже извиниться… Потом мясо я пожарил и съел… Потом закопал остатки где-то в лесу. Шёл специально в темноте, не запоминая дороги. Там копал, копал… Несколько метров. Потом вернулся и… забытье. Просыпаюсь: дача, в воздухе ещё стоит запах жареного мяса, нож лежит не на привычном месте. Вот только пол чистый: я за собой тогда ещё прибрался… И я всё это помню, всё это делал я, своими руками! Я пытался рассуждать трезво, чтобы понять хоть что-то. Вот только это всё теория, которая ничего