Assassin's Creed. Отверженный - Оливер Боуден

Но возле домика появился третий солдат. Остановившись, он пригнулся, поднял мушкет и прицелился в Лусио. Парень, размахивавший факелом, был более чем удобной целью, однако мушкет так и не выстрелил. Я прыгнул и придавил стрелка раньше, чем он меня увидел. Мой меч вонзился ему в затылок. Генуэзец успел лишь тихо вскрикнуть.

– Лусио! – крикнул я и одновременно надавил на палец убитого солдата, все еще остававшийся на курке.

Мушкет выстрелил, но в воздух. Лусио остановился и оглядел двор. Я с нарочитой театральностью отшвырнул обмякший труп солдата. Мятежник, с которым Лусио вместе направлялся к амбару, побежал дальше. Это мне тоже было на руку. Ассасин по-прежнему сражался с двумя солдатами. Надо отдать ему должное: сражаться он умел. Генуэзцам, противостоящим ему, приходилось жарко.

– Спасибо! – крикнул мне Лусио.

– Постой! Нам нужно убраться отсюда, пока солдаты не перекрыли все пути к отступлению.

Лусио замотал головой:

– Мне надо добраться до телеги. Еще раз спасибо, друг!

Повернувшись, он кинулся к амбару.

Выругавшись, я побежал в том же направлении, стараясь держаться в тени. Справа показался еще один солдат, выбравшийся на вершину холма. Он увидел меня и даже не успел испугаться. Я схватил его за руку, чуть повернул и всадил меч в подмышку, на палец выше нагрудника. Завладев факелом солдата, я толкнул его самого вниз и под испуганные вопли бросился догонять Лусио. Я бежал рядом, следя за тем, чтобы парень не попал в беду. Бегал я лучше и возле амбара оказался первым. Амбарные двери по-прежнему были распахнуты. Двое мятежников лихорадочно пытались запрячь перепуганную лошадь. Еще двое охраняли телегу. У обоих были мушкеты. Один как раз стрелял. Второй перезарядил свой мушкет, встал на колено и тоже выстрелил. Я свернул к боковой стене амбара и наткнулся на генуэзского солдата. Он пытался проникнуть в помещение через боковую дверь. Я с разбегу вонзил меч ему в спину. Несколько секунд солдат корчился от боли, затем я вырвал меч, пихнул тело солдата в амбар и бросил туда факел с расчетом, чтобы он угодил в заднюю часть телеги. Спрятавшись в тени, я устроил мятежникам и солдатам небольшой спектакль.

– Они здесь! – крикнул я, стараясь говорить как генуэзский солдат. – Давите этих поганых бунтарей!

Следом, подражая голосу корсиканского мятежника, я завопил:

– Смотрите! Телега горит!

Я выскочил из тени, толкая перед собой труп генуэзца, словно я только что его убил.

– Телега горит! – повторил я.

В этот момент к амбару подбежал запыхавшийся Лусио.

– Надо убираться отсюда! Лусио, идем со мной.

Мои слова насторожили мятежников с мушкетами. Они переглянулись, не понимая, откуда я взялся и что мне надо от Лусио. Меня выручили мушкетные выстрелы солдат. Посыпались щепки. Один мятежник упал – пуля угодила ему прямо в глаз. Я прыгнул на другого, делая вид, будто прикрываю его от пуль, а сам ударил его мечом в сердце. Вскоре я понял: этот мятежник был приятелем Лусио.

– Увы, я опоздал, – сказал я Лусио, опуская убитого на землю.

– Нет! – завопил парень, готовый разреветься.

Теперь понятно, почему мятежники считали его годным только для повседневных дел. Какой из Лусио боец, если гибель соратника напрочь выбила его из колеи?

К этому времени горела не только телега, но и сам амбар. Лошадь, которую мятежники так и не сумели запрячь, вырвалась и убежала. Сами они, видя, что ничего из поклажи уже не спасти, понеслись зигзагами по двору, к склону, и исчезли в темноте. Они были не единственными, кто торопился спастись бегством. Тем временем генуэзские солдаты подожгли жилой дом.

– Я должен дождаться Мико, – заявил Лусио.

Я догадался, что речь идет о его телохранителе-ассасине.

– Мико сейчас не до нас. Но тем братство и крепко, что всегда есть на кого опереться. Мико попросил меня позаботиться о тебе.

– Ты уверен?

– Настоящий ассасин все подвергает сомнению, – улыбнулся я. – Мико хорошо тебя учил. Но сейчас неподходящее время для уроков по нашему кредо. Мы должны поскорее выбраться отсюда.

Лусио покачал головой.

– Произнеси кодовую фразу, – потребовал он.

– Свобода выбора.

Похоже, это словосочетание убедило Лусио отправиться со мной. Мы начали спускаться с холма. Внутренне торжествуя, я благодарил Бога за то, что помог мне уломать этого сентиментального упрямца. Радость моя, однако, была преждевременной. Лусио вдруг остановился.

– Нет, – пробормотал он. – Я так не могу. Я не могу бросить Мико.

«Прекрасно», – раздраженно подумал я.

– Он велел нам поскорее выбираться отсюда и ждать его у кромки ущелья, где мы оставили лошадей.

У нас за спиной ярко пылал фермерский дом. Видно, генуэзские солдаты хотели сровнять его с землей. Неравный бой подходил к концу. Солдаты расправлялись с последними мятежниками. Где-то поблизости зашуршали камешки. Мы были не единственными беглецами. Двое мятежников, не захотевших погибать в бою, торопились унести ноги. Лусио хотел их окликнуть, но я успел зажать ему рот рукой.

– Нет, Лусио, – шепнул я. – Солдаты услышат крики и пустятся в погоню.

У него округлились глаза.

– Они – мои товарищи. Мои друзья. Я должен быть с ними. Нужно удостовериться, что с Мико все в порядке.

Сверху доносились крики вперемешку с мольбами о пощаде. Глаза Лусио метались, отражая внутреннюю борьбу. Парень не знал, мчаться ли на помощь к тем, кто остался наверху, или примкнуть к беглецам. Оставаться со мной он явно не собирался.

– Незнакомец… – начал он и осекся, а я подумал про себя: «Теперь я незнакомец, а?» – Спасибо тебе за помощь. Надеюсь, мы встретимся при более благоприятных обстоятельствах. Возможно, тогда я смогу по-настоящему тебя отблагодарить. Но сейчас я должен быть рядом со своими.

Он повернулся, намереваясь уйти. Я схватил его за плечо и снова развернул лицом к себе. Он пытался вырваться, но безуспешно.

– А теперь, Лусио, послушай меня. Меня сюда послала твоя мать с просьбой привезти тебя к ней.

Услышав это, Лусио попятился назад.

– Нет! – почти крикнул он. – Нет, только не это!

Такой реакции я от него не ожидал.

Лусио вырвался и побежал вверх по склону. Пришлось его догонять. Парень пытался сопротивляться.

– Нет, – бормотал он. – Я не знаю тебя, просто оставь меня в покое!

– Господи ты боже мой! – только и пробормотал я.

Я надеялся, что обойдется без крайних мер, но увы! Времени уговаривать Лусио у меня не было. Я дотянулся до его шеи и надавил на сонную артерию. Несильно, ровно настолько, чтобы он потерял сознание.

Затем я перекинул его через плечо (он весил не так уж много) и продолжил спуск с холма, старательно обходя остатки мятежников, удиравших от генуэзских солдат. И почему я сразу не вырубил этого молокососа?