Охотники за пламенем - Хафса Файзал

Кожу Зафиры ласкал солёный ветер. Её настолько поразило исчезновение Арза, что она даже не заметила открывшегося взгляду моря. Проклятое море Баранси, на водах которого покачивался сверкающий корабль. Ведьма не обманула. Казалось, он находился совсем рядом, хотя, учитывая размеры Арза, это было невозможно.

Зафира представила отца. Вообразила, что он наконец-то увидел море, которое так любил, безбрежность, о которой слагал бесчисленные истории. Он всегда восхищался морем, хотя никогда его не видел. И никогда не увидит.

– Оно настоящее, – прошептала миниатюрная для своих четырнадцати лет Лана. Её пальцы сжались на плаще сестры.

– Ты сомневалась в его существовании?

Каждая из волн, что разбивалась о берег, повторяла предыдущую. И чем дольше Зафира глядела вдаль, тем сильнее ей чудилось, будто она движется вместе с ними.

– Не знаю. Я относилась к нему как к сказке. – Лана подняла глаза.

Грусть во взгляде сестры больно ранила сердце Зафиры. Спустя миг девочка отстранилась, и тогда Зафира поняла, что чем-то её расстроила.

Она наблюдала, как Лана показывает Дину и прекрасной Ясмин добытый камень. В бледно-голубом платье с белыми оборками сестра её сердца выглядела изумительно. Впрочем, как и всегда. Зафира заметила, что Миск тоже потянулся к камешку, на что Лана ответила застенчивой улыбкой. Робость сестры продлится не больше дня, а потом Дин, Ясмин и Миск станут её семьёй.

А Зафира – всего лишь воспоминанием.

Обратив взор к водам морским, она с удивлением поняла, что перед глазами всё расплылось. Навернувшиеся слёзы изумили её. Стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями, Зафира вытерла щёки и вновь запечатала своё сердце.

Море сверкало, как сверкают драгоценности. Вода манила свободой, как ранее манил Арз. Море взывало к Зафире нежным мурлыканьем волн, в котором слышалось её имя.

Колокольчики звенели на ветру. Её имя звучало в их песне.

– Охотник, – прошипела Ясмин.

А потом воцарилась тишина, и Зафира почувствовала тяжесть обращённых на неё взглядов, сравнимую с тяжестью валунов.

Стоя на земле, выстланной неровной чёрной галькой, Зафира пыталась постичь смысл боли в груди, учащённого пульса. Шёпота.

Ясмин выглядела так, будто корни вот-вот вырастут из земли и проглотят Зафиру целиком. Зафира желала верить в безопасность происходящего, но улыбка Серебряной Ведьмы убеждала в обратном. Всякий раз, когда женщина находилась поблизости, Зафира ощущала зловещее мерцание тьмы.

Звук горна, разбивший глухую тишину, спас Зафиру от объяснений. За горном последовали мычание и пение: к ним приближался караван из полдюжины верблюдов, облачённых в коричневые шерстяные накидки, заметно припорошённые снегом.

Наконец Зафира расслышала слова:

Sayyidi. Sayyidi. Sayyidi[32].

Прибыл халиф Деменхура.

Как только Ясмин подтолкнула Зафиру вперёд, незнакомый мальчик решительно заглянул под её капюшон. Зафира поспешно потянула за ткань, скрыв лицо от любопытных глаз. Сжимая и разжимая кулаки, чувствуя, как гладкая кожа перчаток обтягивает пальцы, она бросила осторожный взгляд на Дина.

Тот глядел в ответ, и взор его был тёмен от тяжёлых дум.

Караван погрузился в суматоху, когда с одного из верблюдов спустился мужчина. На голове у него была куфия в красно-белую клетку. Подбородок обрамляла короткая бородка. Тонкий нос, точёные скулы – он был по-настоящему красив.

От его взгляда перехватило дыхание. Если бы не такая же мука в глазах Ланы, Зафира и не заметила бы терзавшего мужчину отчаяния. Был ли в королевстве человек, которого не затронуло проклятие? В Аравии страдали все, даже сильные мира сего.

– Кто этот мужчина? – прошептала Зафира, склонившись к Дину.

Что-то промелькнуло в его взгляде.

– Хайтам. Советник халифа. В былые времена, ещё до того, как его отец, покойный советник, представил Хайтама халифу, он слыл одним из лучших сокольников Деменхура.

– О, ясно.

Зафира не могла вообразить жизнь, в которой бы делала что-то ради развлечения или азарта, не говоря уже о том, чтобы вместо неё охотилась птица.

Следом за Хайтамом с традиционного седла, затенённого пологом, спустился пожилой мужчина в тёмно-синем тюрбане. По мере его приближения многослойный серый тауб собирал с земли снег, становясь всё более грязным. В испачканных одеждах мужчина показался ещё более древним, чем был на самом деле. Некоторые зеваки попадали в снег на колени. Другие подняли два пальца к бровям, склонив головы.

Халиф. Причина маскировки Зафиры. Причина ненависти к Сёстрам и притеснения сотен женщин в Деменхуре.

Он был так искренне озадачен исчезновением Арза, что Зафира невольно задумалась, обсуждала ли с ним Серебряная Ведьма предстоящее путешествие. Пристальный взгляд халифа, скользнув по небольшой толпе, остановился на ней. На Охотнике. Зафира схватила Ясмин за руку.

– Мы потеряли волшебство, и ты, Охотник, – наш единственный луч света! – провозгласил халиф. – Наконец-то я встретил тебя. Подойди ко мне, юноша.

«Он знает меня», – подумала Зафира, но мозг поспешно напомнил, что перед ней стоит старый сумасшедший, виноватый в неравноправии мужчин и женщин.

Лана сжала руку Зафиры, но Ясмин мотнула головой.

«Yalla!» – кричал её взгляд.

Дин поджал губы, десятикратно разделяя беспокойство Зафиры. Миск с любопытством наблюдал за происходящим.

Зафира качнулась на цыпочках. Под сапогами потрескивал лёд. Сам воздух как будто замер. Десятки зевак сверлили взглядом плащ Охотника, пока сердце Зафиры было готово выпрыгнуть из груди прямо в руки. Пульс ритмично отзывался в пальцах.

Неловкую тишину нарушила группа спешившихся солдат. Услышав отчётливую мелодию диалекта другого халифата, Зафира повернула голову в сторону темнокожего мужчины, смеющегося вместе со своими товарищами. Даже униформа деменхурцев не скрывала его родства с пелузианцами. Каким образом человек, рождённый в Пелузии, находившейся в полумесяце пути, оказался в Деменхуре?

Зафира глубоко уважала пелузианцев. Пусть их плодородные земли и постиг неурожай, они изо всех сил старались накормить всю Аравию. Без них королевство лишилось бы технических достижений, которые имело. Например, люстр в зажиточных домах или линз для увеличения текста и разжигания костров.

Зафира остановилась.

«Халиф, халиф, халиф».

– Sayyidi, – пробормотала Зафира и тотчас закашлялась, осознав, что забыла понизить тон голоса. С полыхающими щеками она упала на одно колено, стиснув зубы, когда холод пробрал до костей.

Халиф рассмеялся тихим, но тёплым голосом. Почему-то звук его смеха напомнил о драгоценной банке с мёдом, привезённой Дином из Зарама. Как бы она ни пыталась, обратиться к гневу никак не получалось.