Валашский дракон - Светлана Лыжина

– О! Это я знаю и охотно расскажу, Ваша Светлость, – облегчённо вздохнул Джулиано. – Его Величество Матьяша сейчас больше всего занимает его предстоящая свадьба.

– Свадьба? – спросил Дракула. – Именно свадьба?

– Да.

– А война с турками его не занимает?

– Ну, это, наверное, тоже, – непринуждённо ответил ученик придворного живописца, – но война с турками это дело вечное. О ней постоянно говорят при дворе, но лишь потому, что нельзя не говорить. Я даже слышал, что Его Величеству эти разговоры год от года всё больше докучают. Он бы и рад забыть о турках, но не может. Это и в самом деле утомительно слушать – всё время турки, турки, турки. А вот свадьба занимает короля в гораздо большей степени.

Узник задумался:

– Свадьба… – проговорил он. – Значит, прежняя супруга Матьяша умерла? Давно?

– Прежняя супруга? – Джулиано озадачился. – Я о такой не слышал.

– Сколько ты живёшь при дворе?

– Почти четыре года.

Дракула усмехнулся:

– А я сижу в этой башне гораздо дольше – ещё с той поры, когда ты мальчишкой по чужим виноградникам промышлял. Я помню то, о чём ты, очевидно, даже не знаешь.

– Возможно, – ученик придворного живописца нахмурился. – Однако я рос не настолько голодным, чтобы рисковать шкурой, покушаясь на чужой урожай.

– Пусть так, – махнул рукой узник. – Ну, расскажи мне то, что знаешь. Кастелян, паскудник, никаких новостей не рассказывает, да он толком и не знает ничего.

– Да я тоже мало что знаю, – Джулиано пожал плечами.

– Отчего ты отвечаешь так нехотя? – насторожился Дракула. – Я сказал тебе два слова и уже успел обидеть?

– Нет, Ваша Светлость ничем меня не обидели, – ответил флорентиец, поняв, что обижаться на узника глупо.

– Тогда расскажи что-нибудь.

Джулиано начал рыться в памяти, ища подходящие для рассказа сведения, и вдруг вспомнил, что за супруга была у Матьяша раньше.

– Ваша Светлость, – произнёс юноша, – я, кажется, знаю кое-что о покойной королеве, которой теперь Его Величество подобрал замену. Предыдущая супруга Его Величества была дочерью богемского короля, так?

– Да, это она, – подтвердил Дракула.

– Но она умерла очень давно, – заметил Джулиано, – больше десяти лет назад. А Ваша Светлость ещё помнит её живой? Значит, Ваша Светлость и впрямь очень давно находится в заточении…

– Да, и сдаётся мне, что жизнь при дворе с тех пор изменилась даже больше, чем я полагал, – усмехнулся узник.

Меж тем старик-живописец уже приступил к делу, поэтому велел ученику отойти от заключённого подальше и не загораживать свет, а также прекратить беседу, потому что лицо модели должно было оставаться неподвижным.

Джулиано послушно отошёл в сторону и всё же испросил у учителя разрешение продолжить разговор хотя бы в форме монолога – не побуждать узника говорить, а лишь говорить самому. Ведь беседа Дракулу явно успокаивала.

– Теперь Вашей Светлости нужно хранить молчание, – пояснил юный флорентиец, обращаясь к узнику, – иначе портрет не получится. Однако я буду продолжать рассказывать, ведь я обещал…

Дракула кивнул.

– Двор у Его Величества блестящий! – с воодушевлением начал Джулиано. – Меня уверяли, что в последние годы там всё преобразилось. Стало очень весело и появилось много новых придворных. Часто проходят празднества, на которых устраиваются состязания между поэтами, музыкантами. А как богато накрыты столы! Так богато, что всегда много чего остаётся. Я однажды вынес под полой целого гуся! И никто не хватился… А мы с учителем ели этого гуся целых три дня. А вообще всё, что остаётся после праздников, раздают бедным, не выбрасывают в реку. За то, что король думает о бедных, его любят и называют справедливым.

Узник хмыкнул. Наверное, он считал своё заточение в башне не очень-то справедливым, но юный флорентиец за время жизни при дворе привык, что о короле надо отзываться только с восхищением, и не мог вот так, с ходу, изменить привычную тональность, даже если бы хотел.

– А ещё король поражает всех своими мудрыми суждениями, – продолжал Джулиано. – Ваша Светлость ведь не станет отрицать, что Его Величество очень образован. Его можно спросить про любую книгу, и он ответит, что читал её или по крайней мере слышал о ней.

Узнику явно не нравилось, что его собеседник придерживается такого хорошего мнения о Матьяше, но собеседник продолжал восхваления:

– Благодаря такой начитанности король способен быть не только мудрым, но и остроумным, что очень нравится женщинам. Не знаю, что было десять лет назад, а сейчас многие дамы при дворе, включая замужних, рады бы обратить на себя внимание Его Величества. Эх, вот где золотая жила! Рисовать фавориток Его Величества! Даже на одном портрете можно хорошо заработать. Но моему учителю вряд ли когда-нибудь достанется такой заказ. Когда король заказывает портрет женщины, то не любит ждать долго…

Меж тем лицо Дракулы, слушавшего рассказ, изменилось настолько, что это заметил даже старик-живописец и выругался.

Джулиано запнулся, посмотрел на учителя, а затем на узника. Да, лицо Его Светлости и впрямь сильно изменилось, и с этим нужно было что-то делать:

– Ваша Светлость недоволен моим рассказом? – спросил юноша. – По-вашему, король ведёт себя неподобающе, если у него есть фаворитки? Но Его Величеству едва за тридцать. Он молод и… А Ваша Светлость разве не позволял себе ничего подобного в молодые годы? Ведь и во дворце Вашей Светлости наверняка были придворные дамы, которые…

Теперь Его Светлость беззвучно смеялся.

– Наверное, я очень плохо представляю себе жизнь в тех землях, где Ваша Светлость был правителем, – сказал Джулиано. – Всё же другая страна, другие обычаи.

Узник, помня о том, что раскрывать рот нельзя, кивнул.

– А всё-таки, – не унимался флорентиец, – ведь Ваша Светлость до сих пор холост и…

Юношу прервал разгневанный учитель, который никак не мог начать работать, потому что выражение лица узника всё время менялось. Старик возмущался очень громко, да к тому же голос усиливался эхом, ведь в комнате были высокие сводчатые потолки.

Вдруг взвизгнула дверная задвижка, и в комнату заглянул латник. Очевидно, шум встревожил охрану. Джулиано теперь не знал, куда деваться, поняв, сколько всего натворил. А вот Дракулу произошедшее очень позабавило. Он засмеялся теперь уже громко.

Наконец, учитель перестал кричать, а дверь комнаты снова закрылась. Юноша принялся извиняться перед учителем, ну а тот, как всегда великодушный, дал ученику ещё несколько минут на болтовню, но с условием, что после этого должна наступить полная тишина.

– Что у вас там за разговоры? – весело спросил узник.

– Учитель говорит, что так совершенно невозможно рисовать, – пояснил виноватый Джулиано. – Однако учитель даёт мне ещё несколько минут, чтобы я быстро расспросил Вашу Светлость и наконец замолчал.