Уставшая от любви - Анна Данилова

Я отдала Мишину ключи. Он сказал, что вызовет рано утром группу, чтобы обследовали гараж.

Я понимала его — он надеялся найти там следы преступника. Быть может, он допросил бы меня прямо там, возле гаража, но поздний час и усталость всех присутствующих заставили его отложить разговор до утра.

— Вы бы лучше осмотрели квартиру Лизы Воронковой. — Я сказала это скорее от досады, чем руководствуясь здравым смыслом. — У нее и пистолет есть, и розы засохшие повсюду стоят, вы же сами говорили о лепестках в волосах Сережи… И вообще, она шизофреничка, могла и пристрелить в порыве чувств…

— Мы уже делали в ее квартире обыск, отдали пистолет на экспертизу… Поживем — увидим, замешана она в преступлении или нет… — задумчиво проговорил Мишин.

Мы распрощались. Мишин уехал, а Юра проводил меня до дома.

— Юра, я хочу остаться одна, — сказала я.

— Что не так?

— Все.

Он сделал движение, чтобы обнять меня, но я отвернулась, и он понял. Все понял.

— Но здесь же никого нет. И ночь.

— Мы с тобой договаривались. Юра, быть может, ты не понял, что происходит, так я тебе объясню…

— Не надо. Не люблю, когда ты разговариваешь таким тоном. Никого ты не убивала. Это просто нервы.

— Хорошо. Тогда пойдем со мной.

Сбитый с толку, он покорно вошел со мной в подъезд. Консьержка Марина, сорокалетняя одинокая женщина, крепко спала на своем рабочем месте за стеклянной перегородкой. Спина ее была откинута на спинку высокого кресла, чем-то напоминающего трон, голова повернута набок, рот полуоткрыт (видно было даже розовый язык!), а руки с неоконченным вязаньем покоились на столе, рядом со стаканом с остатками чая.

Перед нами был овальный холл, выложенный желтой плиткой. Я задрала голову.

— Если убила я, то тело сбросила бы вниз. Вот сюда. Не думаю, что я заворачивала бы труп в одеяло, как это делают в кино. Просто обмотала бы голову полотенцем, чтобы при падении не было брызг крови. Я не медик, а потому не знаю, были бы они после наступления смерти или нет. Думаю, да, в сосудах-то кровь была.

Я медленно повернула голову. Юра смотрел на меня странным, молчаливым взглядом.

Я говорила шепотом, не желая будить сладко спящую и слегка похрапывающую Марину.

— Давно хотела проверить. — Я подошла к тому месту в самом центре овального пространства пола, куда, по моим подсчетам, должно было упасть тело, достала носовой платочек из сумки, присела и провела пальцем, обернутым платком, вдоль швов между плитками пола.

Поднялась, посмотрела на платок. На нем были красновато-бурые полосы.

— Видишь? Это кровь. — Я с трудом сглотнула слюну, так все пересохло в горле от волнения.

Я убийца! Убийца!

— Но как ты могла это сделать, — Юра шептал мне в самое ухо, — если ты в это время находилась в Улитине?

— А как я докажу всем, что сначала поехала вообще в Ковригино? Кто мне поверит?

— Пойдем отсюда. Она может проснуться в любую минуту… — Юра взял меня за руку, и мы с ним поднялись на один лестничный пролет. — Может, ты пустишь меня к себе?

— Нет-нет… приму снотворное и усну. А ты иди, Юра. Ну и подумай на досуге, нужна ли я тебе…

Он бросился ко мне, но я его оттолкнула.

— Ладно, спокойной ночи, Наташа. И знай — я тебя люблю и всегда буду любить.

Он ушел, я поднялась к себе на шестой этаж (лифтом воспользоваться не рискнула, чтобы не будить Марину), и едва открыла квартиру, как раздался телефонный звонок. Звонил домашний телефон.

— Алло? — напряглась я, в душе боясь только одного — что я услышу голос моего покойного мужа.

— Наташа? Это я. Узнаете меня?

— Александр Борисович? — Я посмотрела на телефон, часы показывали половину первого ночи.

— Я здесь, возле вашего дома. Вы позволите мне подняться к вам?

В ожидании Воронкова я спрашивала себя, видел ли мой неожиданный ночной гость Юру, с которым мы прощались возле подъезда моего дома. Догадался ли, что мы с ним — люди не чужие, мягко говоря?

Конечно, половина первого ночи — не самое подходящее время для визита малознакомого мужчины. Но кто сказал, что он не дожидался меня все то время, что мы с Юрой провели в обществе Мишина в моем гараже? Наверняка приехал раньше, справился у консьержки, дома ли я, и когда узнал, что меня нет, вернулся в свою машину и стал дожидаться моего возвращения. Что ж, не самый худший способ узнать больше о женщине. Если она возвращается поздно ночью домой, то есть шанс увидеть, кто же девушку провожает, танцует, любит.

Я оставила дверь полуоткрытой, разулась, с облегчением скинув туфли на каблуках, прошла на кухню и включила чайник.

— Можно? — услышала я и вышла к гостю.

На этот раз поверх рубашки на Воронкове был белый летний элегантный пиджак. Он смотрел на меня так, словно хотел рассмотреть буквально все, начиная от моей прически и заканчивая розовыми пятками.

— Проходите, Александр Борисович, — сжалилась я над ним, взяла его за руку и провела в гостиную, усадила за стол. — Чай будем пить?

— Б-б-удем, — запинаясь, ответил Воронков, усаживаясь. — Какая нарядная у вас, Наталия, квартира! Просто чудесная!

Мы вели себя с ним так, словно ничего-то особенного в моей жизни не случилось, словно мой муж уже давно был похоронен и благополучно забыт. А ведь мне все эти хлопоты еще предстояли, и любой человек, знающий о моем горе, должен был помнить об этом и уж точно не вламываться ко мне в гости в эти траурные дни, да еще и в половине первого ночи.

— Что-нибудь случилось? — спросила я, складывая в заварочный чай листочки мяты, растущей в цветочном горшке на подоконнике.

— Случилось. — Он кивнул. — Весь день думаю о вас. Прямо с ума схожу.

— Что так? — вяло кокетничала я.

— Так хотел вас увидеть, так хотел, что приехал вот. Вы уж простите меня. Все понимаю, ну все, что вы мужа потеряли, что вам сейчас не до меня, да и поздно. Но приехал.

Он привстал, поймал мою руку, пахнущую мятой, и прижался к ней горячими губами. Меня как током стукнуло. Так странно.

Получается, что я ему сильно понравилась. Да уж, веселый у меня выдался денек. Не успела с одним любовником проститься, другой мужчина напрашивается на эту же роль. Что бы это значило?

— Сейчас будем пить чай. — Я заварила чай и пошла на кухню хлопотать, искать, что бы предложить к чаю. Хотя на самом деле я просто не знала, как себя вести с гостем. Будь на его месте Вадим или Юра, я была бы спокойна, уверена в себе. Но в присутствии этого совершенно чужого, но, надо признаться, симпатичного мне мужчины я чувствовала себя не в своей тарелке.