Леди греха - Мэдлин Хантер

Натаниел Найтридж был прекрасным оратором, и это давало ему существенное преимущество в суде, когда ему удавалось привлечь на свою сторону судей и большинство присяжных. То же самое произошло и сейчас: многие мужчины и все до единой женщины пришли к выводу, что петиция Шарлотты заслуживает их внимания и что они непременно должны под ней подписаться.

Шарлотта же в изумлении наблюдала за происходящим. Она прекрасно знала все, о чем говорил Натаниел, ведь именно она ему эти сведения и сообщила. Однако в его устах все это звучало как нечто совершенно новое и чрезвычайно важное.

Закончив свою речь, Натаниел улыбнулся по-мальчишески и, пожав плечами, указал на петицию, давно уже лежавшую на столе.

Шарлотта увидела, как мужчины и женщины по очереди подходят к столу, чтобы поставить свои подписи.

– Вы были великолепны, – сказала она, когда Натаниел приблизился к ней. – Огромное вам спасибо. Ваше ораторское искусство спасло положение.

Натаниел снова улыбнулся:

– Я просто сделал короткое резюме, то есть закончил вашу блестящую речь. – Взглянув на карманные часы, он добавил: – Думаю, нам лучше выйти ненадолго. Полагаю, теперь миссис Дарби сумеет сама обо всем позаботиться.

Шарлотта кивнула:

– Да, конечно. Пожалуй, я немного пройдусь и зайду в церковь. Миссис Дарби говорит, что там прелестный сад.

– Разрешите сопровождать вас.

Не дожидаясь ответа Шарлотты, Натаниел взял ее под руку и вывел на улицу. Они зашагали по брусчатке главной улицы Нью-Шорема, ориентируясь на шпиль вдалеке. День был солнечный, почти безветренный, и прогулка оказалась весьма приятной.

– Как вы доехали сюда? – спросил Натаниел.

– Все было замечательно. Доехали без происшествий.

За целый день им впервые выпала возможность поговорить наедине. Натаниел приехал сегодня утром из Лондона, а Шарлотта вместе с камеристкой прибыла накануне в собственном экипаже.

Эту поездку к побережью Суссекса организовал Натаниел и сообщил Шарлотте об этом по почте из Лондона. Он наметил маршрут поездки и составил список рыбацких деревушек и городков, которые им следовало посетить. Более того, он освободил Шарлотту от всех забот, собственноручно подготовив петиции для подписей.

А Натаниел замечательно все устроил, так что она могла остаться в Леклер-Парке и провести несколько дней с сестрой и братом; ей также хотелось убедиться, что с Флер все в порядке и что она набирается сил после родов.

Но все то время, что Шарлотта провела в Леклер-Парке, она непрестанно думала о Натаниеле. Ожидая же его приезда, она ужасно нервничала, так как нисколько не сомневалась в том, что он снова заговорит о ее поведении на вечеринке у Линдейла, может быть, не сразу заговорит, но непременно вспомнит об этом во время их совместного путешествия. А что ей сказать в свое оправдание? Увы, ей нечего было сказать.

Шагая рядом с ней по улице, мимо небольших магазинчиков и закусочных, Натаниел в основном помалкивал, однако Шарлотта то и дело замечала, что он бросал на нее иронические взгляды, и она от этого ужасно смущалась и чувствовала, как щеки ее заливаются краской; ей казалось, что он вот-вот заговорит о вечеринке – ведь точно так же он смотрел на нее в Леклер-Парке, когда вдруг сказал об этом… Такое же выражение она увидела в его глазах и на следующее утро, когда он, покидая поместье, прощался с ней.

«Что ж, – говорила себе Шарлотта, – рано или поздно это должно случиться, так что придется смириться». Однако она была уверена, что Натаниел лишь недавно догадался, с кем провел ту незабываемую ночь. Скорее всего он догадался об этом в Леклер-Парке. Но каким образом? Как же она выдала себя? Шарлотта не находила ответов на эти вопросы и оттого еще больше смущалась.

Они пересекли лужайку и приблизились к воротам церкви.

– Как себя чувствует миссис Дюклерк? – спросил Натаниел. – Мальчик здоров?

– Оба чувствуют себя превосходно. Они решили назвать мальчика Верджилом, в честь моего старшего брата виконта Леклера. Леклер был так тронут, когда Данте сообщил ему об этом, что даже вышел из комнаты, чтобы скрыть свои чувства. И еще Данте сказал, что вы очень помогли ему в тот день. Сказал, что если бы не вы, то он, наверное, сошел бы с ума. Так что можете считать, что вы приобрели верного Друга.

Натаниел отворил ворота и отошел в сторону, пропуская свою спутницу. Проходя мимо него, Шарлотта заметила у него на губах все ту же ироничную улыбку.

– Что вас так забавляет? – спросила она.

Он вошел, затворил ворота и зашагал рядом с ней по дорожке.

– Думаю, вы преувеличиваете, говоря про верного друга. Подозреваю, что Дюклерк вызвал бы меня на дуэль, если бы узнал о той вечеринке.

Шарлотта на мгновение замерла. Потом осмотрелась в надежде увидеть посторонних – чтобы можно было хоть на время отложить эту тему. К сожалению, никого поблизости не было. Они находились одни за церковной оградой.

Натаниел снова взял ее под руку и повел в дальний конец сада. Шарлотта, откашлявшись, пробормотала:

– Полагаю, Данте не знал. А что касается Леклера, то у меня есть основания полагать… В общем, не думаю, что они могут бросить вам вызов.

Он посмотрел на нее с язвительной улыбкой:

– Полагаю, вы ошибаетесь. И Данте, и Леклер бывали на вечеринках Линдейла, то есть оба они не были святыми, что бы о них ни говорили. Однако вряд ли их собственное поведение могло бы извинить мое по отношению к вам.

– Я давно не ребенок, так что это больше их не касается.

– Вы их маленькая сестренка. По их мнению, вы всегда будете нуждаться в опеке и покровительстве.

Они дошли до конца тропинки и остановились. Ветви яблони образовывали шатер над их головами. На длинных и тонких ветвях уже набухли почки, ждавшие тепла.

– Полагаю, миледи, я всегда мог бы оправдаться тем, что не узнал вас. – Натаниел пристально смотрел ей в глаза. – А вот у вас не может быть такого оправдания.

Шарлотта в смущении улыбнулась. Она прекрасно понимала, что ей нечего возразить.

Натаниел молча смотрел на нее какое-то время. Потом тихо вздохнул и произнес:

– О чем вы только думали тогда, Шарлотта?

«Действительно, о чем я думала тогда?» – спросила себя Шарлотта, отводя глаза. Увы, у нее не было ответа на этот вопрос – во всяком случае, сейчас не было.

Но тогда, когда она готовилась к поездке на вечеринку, у нее было совсем другое настроение – ей казалось, что поездка к Линдейлу, пусть и безрассудная, превратится в удивительное и захватывающее приключение.

– Я решила, что моя жизнь очень скучная, – призналась Шарлотта. – Как-то раз я присутствовала на званом обеде, и рядом со мной сидел Линдейл. Он поинтересовался, когда я сниму траур. Этот вопрос шокировал меня, ведь я вовсе не носила траур. Но рядом стояло зеркало, и я, заглянув в него, поняла, что имелось в виду. Я не жила по-настоящему, хотя и не носила траур.