Перекрестки судьбы. Время полыни - Игорь Соловьев

– Степан, миленький, помолчи, пожалуйста, ты много крови теряешь. – Шибина снова начала менять повязку на ране.

– Марк Витальевич! – зло крикнул Ямпольский. – Когда уже будет вертолет? Что они говорят?

Кобзарь отложил наушники с гарнитурой и растерянно развел руками:

– Сообщили, что сейчас нет возможности поднять вертушку, все полеты отменены. Началась гроза, ливень стоит стеной. Но за нами уже выслали колесную технику. Ей бы только добраться.

В эту глухомань машина прибыла только через полтора часа. Это был хорошо оборудованный медицинский вездеход с самым современным оборудованием. Вербицкий умер, не дождавшись помощи совсем немного. И поэтому, к сожалению, машина медиков стала для него лишь катафалком, увозящим в последний путь.

– Как это могло случиться? Я не понимаю! – Ямпольский не находил себе места. – Никогда себе этого не прощу!

– Не вините себя, Валерий Семенович, вы тут ни при чем. Просто роковая случайность. Пули могли пролететь мимо или попасть в меня или в Вику, но вышло так, как вышло.

– Кто это вообще был, Дима? – спросил Кобзарь. – Вы так и не объяснили.

– Я и сам толком не понял. Двое их было. На вид – молодые ребята в грязной военной форме. Небритые, зачуханные, взгляд у обоих какой-то затравленный. Мы в километре от станции оборудование разворачивали. Я, Вика и Степан провод тянули. Минут через десять пошли назад. Смотрим, двое каких-то солдатиков в наших вещах роются, еду воруют. Вербицкий их и окликнул. Так один все банки с консервами уронил, а второй от испуга из автомата в нашу сторону полоснул. И оба сразу деру дали. Мы даже не сразу поняли, что Вербицкого ранило. Бросились приборы проверять, не сломали ли чего. А потом уже смотрим, у Степана весь бок в крови.

– Степан перед смертью сказал, что собранные материалы никто из зарубежных научных коллективов так и не видел, – тихо произнесла Шибина. – Получается, все, что мы тут делали, зря? И сам он тоже погиб зря?

– Ну нет! – Ямпольский словно вышел из транса, в который погрузился после гибели подчиненного. Профессор встал, выпрямился, сверкнул глазами. – Ничего не зря! Слышите? Все отчеты – до последнего слова, до каждой диаграммы, каждого файла – мы передадим туда, куда и планировали. И пусть молодчики из СБУ хоть что потом делают, я не позволю им утаить ни капли жизненно важной информации. У меня есть копии всех материалов, которые прошли через эту лабораторию с самых первых дней работы в ЧЗО.

– А как нам передать их? – Волков с сомнением покачал головой. – Весь электронный документооборот, исходящий за пределы ЧЗО, просматривается СБУ. Бандеролью тоже не пошлешь, тем более изымут. А наш контракт не позволяет отлучаться из Зоны – по крайней мере, еще как минимум полгода.

– Есть у меня одна идея. Нужен презентационный видеоролик, который послужит информационной бомбой. В нем нужно отразить самые яркие и сильнее моменты происходящего в Зоне. Аномалии, кадры съемки вскрытия мутантов, свойства некоторых артефактов. И показать его нужно на пресс-конференции – так, чтобы увидели сразу все информационные агентства. Поднимется шумиха, и утаить уже ничего не получится.

– Идея неплохая, конечно, – задумался Кобзарь. – Но ведь СБУ сразу объявит все это фальшивкой, выдуманной сенсацией. А непосредственных инициаторов скандала, то есть нас, попытается смахнуть с шахматной доски. Ну, вы поняли.

– Ничего у них не выйдет. – Ямпольский был неумолим. – После публикации видео звон такой пойдет, что после него сор под ковер уже не заметешь. И вот тут-то мы и выложим главный козырь – всю основную информацию по Зоне. То, что здесь творится, смертельно опасно. Этим должны заниматься профессионалы. А не те, кто думает о том, как бы половчее извлечь из всего этого личную выгоду.

– Я в целом согласен с вами, Валерий Семенович, но кое-что меня все же смущает.

– И что же именно, Марк Витальевич? То, что после случившегося нас назовут предателями Украины?

– Конечно, нет, «собака лает, ветер носит», – Кобзарь горько усмехнулся. – Не в том дело. А не маловато ли у нас убедительных фактов? Помнится, в поисках новых материалов мы недавно предприняли экспедицию. И даже кое в чем преуспели. Но все равно, чтобы убедить большое научное сообщество, а не снискать репутацию балаганных фокусников, необходимо иметь больше доказательств.

– Да, вы правы, – согласился Ямпольский, – я сам неоднократно думал об этом. И, признаюсь, в свое время очень рассчитывал на помощь своего коллеги, профессора Стребкова. Мне доподлинно известно о наличии у него очень серьезного архива данных. Об исследованиях Зоны с массой уникальной информации, эти сведения могут серьезно изменить отношение общественности к проблеме ЧЗО.

– Но ведь вся его группа погибла? – вспомнив что-то, спросил Волков.

– Увы! И это большой удар не только для меня, его коллеги и соратника, но и для всего нашего мероприятия. Однако архив все еще существует. Стребков неоднократно намекал мне, что собрал в нем действительно кое-что важное. Но, к сожалению, не успел передать мне код доступа к своим материалам. И, что более странно, после гибели ключа при нем не обнаружилось. Как человек, близко знавший профессора, я был на опознании его тела и видел все изъятые у него вещи.

– А что, ключ имеет какую-то физическую форму? Я думала, это просто метафора. Для некоего буквенно-числового значения, – удивилась Вика.

– И то и другое. Я несколько раз видел этот предмет мельком, но не придавал ему значения. Однако теперь я убежден, что речь шла именно об этом ключе. И именно этого предмета не было в вещах Стребкова.

– Так, может, его забрала СБУ? Там неплохие дешифровщики. Возможно, что никакого архива больше и нет, – озвучил неприятную гипотезу Кобзарь.

– Все может быть: и то, что СБУ получила ключ и подчистила весь архив; как и то, что мой друг все же успел куда-то этот ключ спрятать. К сожалению, оба варианта не дают нам ровным счетом никаких зацепок. Наши шансы на получение архива ничтожно малы. Поэтому нам придется рассчитывать только на себя. А значит, у нас очень много работы.

* * *

Когда микроавтобус подъехал к поселку, уже начало темнеть.

– Поселок Октябрьский, конечная. – Ерема заглушил двигатель и мягко хлопнул дверью. Все вылезли, с удовольствием разминая затекшие ноги.

– Вот тут, значит, мы и обитаем. Наша «альма матерь» и оплот сталкерского движения. Добро пожаловать!

Поселок оказался не слишком большим, но вытянутым вдоль дороги, отчего казался довольно крупным населенным пунктом. По первому впечатлению не было ясно, то ли он возродился на месте брошенного поселения, то ли никогда и не вымирал полностью.

Кое-где на веревках сушилось белье, визжала пила, постукивала старая водяная колонка. Прошла женщина с ведром воды, два мужика в телогрейках пронесли ящик. На вид – типичная сельская жизнь, словно бы Сергей и не уезжал из России. Вот разве что крыши были иными, в духе украинской архитектуры. И еще присутствовала одна нехарактерная деталь, которую мозг Сергея никак не мог выцепить. Чего-то не хватало. Пока шли по улице, он все крутил головой и только возле дома с вывеской «Клуб» наконец сообразил: