Трагедия Белого Юга. 1920 год - Николай Карпов

Ещё в сентябре 1919 г. Ростово-Нахичеванский комитет ВКП(б) в район боевых действий этих отрядов через Донбюро заслал своих представителей, выделив им на организационные расходы 625 тысяч рублей. Задача формулировалась так: «Немедленно установить связь между отдельными группами, созвать съезд представителей от каждой группы, создать единое командование, разработать общий план действий, оказать материальную помощь партизанам...». В числе посланцев были большевики: Васильев, Шмидт, Сидорчук, Пустынников, Петров, Пивоваров, Цимбалист и Моренц. Прибыв из Ростова, они довольно быстро объединили партизанские отряды в «Советскую Зеленую армию» во главе с Реввоенсоветом. В него вошли: Цимбалист, Федюкович, Фадеев, Черный, Лимаренко и Малонов. К январю 1920 г. партизанское движение на севере Черноморской губернии, как и в Сочинском округе, приняло массовый характер. Узнав об успехах южной группировки партизан, Казанский, Фавицкий и Шевцов стали проводить работу, направленную на объединение с ними.

Завершилось объединение обеих «красно-зеленых» армий после того, как специально для этой цели морем прибыли: член группы большевиков-подпольщиков в Тифлисе Бахтадзе, особоуполномоченный Реввоенсовета Республики П. Соркин и уполномоченный Реввоенсовета 8-й армии по установлению Советской власти в Черноморской губернии Л.В. Иваницкий — старый подпольщик с большим опытом партийной работы. В октябре 1918 г. он был политическим комиссаром Таманской армии, которая совершила знаменитый рейд от Новороссийска через Туапсе и Майкоп до Ставрополя. Они тут же на освобожденной от белых территории Черноморья создали губернское бюро РКП(б). На своем первом же заседании оно заслушало доклад руководителей обеих «зеленых» армий и приняло решение — создать единое воинское формирование по образцу воинских частей Красной Армии. Было также решено переименовать крестьянское ополчение в «Красную Армию Черноморья», влив в нее партизанские отряды «Советской Зеленой армии» и сформировав Реввоенсовет армии.

Чтобы окончательно устранить меньшевистский КОЧ от руководства партизанским движением, инициаторы создания Красной Армии Черноморья провели съезд представителей воинских частей обоих формирований. Он утвердил окончательно создание Красной армии Черноморья. Не последнюю роль в том, что большевикам так быстро удалось переориентировать ополчение, сыграл состав его формирований. Они на две трети состояли из бывших деникинских солдат, немалая часть которых в 1918 г. были красноармейцами Северо-Кавказской Красной Армии и попали в плен к белым. Среди них находились и те, которые в свое время после падения Кубано-Черноморской Республики ушли в Грузию, а потом вернулись и вступили в партизанское ополчение. Все они представляли на объединительном съезде многочисленную фракцию фронтовиков и их голоса сыграли решающую роль в принятии решения о создании Красной Армии Черноморья.

В тот же день был создан Реввоенсовет армии, который издал три приказа. В них уже официально вводилось новое название армии и назначалось ее командование. Командующим стал Е.С. Казанский, начальником штаба — В.В. Фавицкий, начальником Особого отдела — И.В. Саблин. Председателем Реввоенсовета был избран Соркин — бывший учитель, а после революции — один из руководителей Советской Кубани. Руководство политическим отделом Красной Армии Черноморья было возложено на членов реввоенсовета Шевцова и Цимбалиста. Они взяли на учет коммунистов всех частей и подразделений. Цифра получилась, по тем временам, солидная — 143 человека. Причем 5 из них были с дореволюционным стажем и 31 состоял в партии с 1917 г.

Вскоре была организована даже газета армии — «Фронтовик». Редактором ее стал член бюро РКП(б) М. Патрусевич. Ему было всего 24 года, а его газетный стаж исчерпывался редактированием трех номеров ежемесячного студенческого журнала «Звено», закрытого царской цензурой. Газета начала выходить уже на второй день после взятия Туапсе. Тираж ее был всего 250 экземпляров. Конечно, качество ее материалов оставляло желать лучшего, конкретного материала в ней было мало, но этот недостаток компенсировался непосредственностью и революционным пафосом. Статьи по форме не отличались от приказов. Так, в одном из номеров редактор вместо передовицы опубликовал Приказ № 20 по Туапсе-Прасковьевскому боеучастку, который гласил:

«Товарищи бойцы 3-го и 4-го батальонов, настал радостный момент соединения северной Советской армии с восставшей армией крестьян и рабочих Черноморского побережья.

Этот момент говорит о нашей победе над реакцией генералов и помещиков, свивших свое гнездо на Северном Кавказе. Этот момент говорит, что наступает час, когда вся Россия объединится под единой властью Советов.

Грозный час миновал для нас. Мы, вынесшие на своих плечах всю тяжесть реакции, мы сделали двойную победу: мы отняли у наших врагов оружие, вооружили наши станицы и изгнали насильников и грабителей из городов побережья.

Только сильные духом, крепкие волей могли совершать те подвиги, которыми полна наша борьба от начала до конца.

История мирового освобождения пролетариата не забудет этих подвигов.

Дорогие товарищи, грозный час миновал. Наша сила вливается отныне в великую силу пролетариата России. Вступим же такими сильными и грозными в ряды северных товарищей.

Комбоеучастка Павленко.

Политком Назаров»

Газета просуществовала всего два месяца. Когда положение Северного фронта армии осложнилось, все рабочие типографии вошли в состав сформированного в Туапсе коммунистического отряда и ушли на фронт.

Для наведения воинского прядка в частях Красной Армии Черноморья отменили выборность командиров и ввели институт комиссаров. Однако «партизанщина» еще долго давала о себе знать. Были командиры, которые отказывались подчиняться новому командованию. Это, в частности, подтверждает письмо командующему фронтом от личного состава одного из отрядов: «Товарищу командующему фронтом, — говорилось в нем. — Вынесено постановление всего общего собрания в том, что мы не желаем быть под командованием товарища Черникова и даже кого другого, как кроме товарища Дзидзигури, и чтобы никто не касался в наш отряд и не наводил никакой провокации, а как был батальонным командиром т. Дзидзигури, так и просим, чтобы он продолжал дальше».

О том, как руководство Красной Армии Черноморья боролось за дисциплину свидетельствует, например, такой документ:

«Приказ № 9 от 17 марта 1920 г.

Мною замечено, что командный состав вверенного мне боеучастка относится к своим прямым обязанностям с преступной халатностью, результатом чего является разложение начинающих крепнуть боевых частей участка.

Командиром первой роты третьего батальона были присланы делегаты с просьбой, сменить роту с позиции, и командиром роты были выданы двум делегатам документы на право следовать ко мне. Нахожу, что такими действиями командир роты вносит разложение в ряды командуемой части и не соответствует своему назначению.