Съедобная история человечества. Еда как она есть – от жертвоприношения до консервной банки - Том Стендейдж

Именно такая катастрофа и произошла в Ирландии осенью 1845 г. Оглядываясь назад, можно сказать, что это была катастрофа, которую ждали. Урожай картофеля был не очень хороший и в предыдущие годы, по крайней мере, в некоторых районах Ирландии, а в 1830-х гг. была целая серия плохих лет. Но неурожай 1845 г., вызванный ранее неизвестной болезнью, был совершенно другого масштаба – он затронул всю страну. Ботва картофеля начала увядать, а клубни – гнить; поля, полные здоровых растений, превратились в черное кладбище в течение нескольких дней. Это был картофельный паразит Phytophthora infestans, возбудитель фитофтороза, завезенный в 1845 г. из Нового Света. Даже картошка, которая была выкопана до того, как проявился грибок, сгнивала в течение месяца. То, что, как ожидалось, будет страховкой от неурожая, – а было засажено 2,5 млн гектаров картофеля, что на 6 % больше, чем годом раньше, – обернулось полной катастрофой.

Бедствий таких масштабов в Европе не было со времен «черной смерти» – чумы. Урожай картофеля снова не удался в 1846 г., и голод продолжался, потому что фермеры отказались от посадки картофеля в следующие годы. Люди столкнулись не только с голодом, но и с болезнями. Уильям Форстер, квакер, посетивший Ирландию в январе 1847 г., вспомнил сцену в одной деревне: «То, что я увидел, невозможно описать… я был окружен толпой мужчин и женщин, больше похожих на голодных собак, а не людей, чьи фигуры, взгляды и крики – все показывало, что они страдают от мучительных голодных судорог. В одном доме были два изможденных мужчины, лежащие в полный рост, на влажном полу… слишком слабыми, чтобы двигаться – буквально кожа и кости. В другом – молодой человек умирал от дизентерии; его мать заложила все… чтобы поддержать его; и я никогда не забуду смиренный, безропотный тон, в котором он сказал мне, что все лекарства, которые он хотел бы, – это просто еда…»

В Ирландии около миллиона человек умерли от голода и болезней, ими вызванных. Еще один миллион эмигрировал, чтобы избежать голода, многие из них – в Соединенные Штаты. Картофельный грибок также прошел по всей Европе, и в течение двух лет нигде не было картошки. Но исключительная зависимость Ирландии от картофеля означала, что она и пострадала больше всего.

Когда масштабы бедствия стали очевидны в конце 1845 г., британский премьер-министр сэр Роберт Пиль оказался в трудном положении. Чтобы облегчить ситуацию в Ирландии, необходимо было импортировать зерно из-за рубежа. Проблема заключалась в том, что по закону такой импорт облагался большими налогами. Делалось это для того, чтобы домашнее зерно всегда было дешевле, – таким образом защищали отечественных производителей от дешевого импорта. Хлебные законы, как их называли, были в центре длительной дискуссии между аристократами-землевладельцами, которые хотели оставить законы в силе, и союзом противников во главе с промышленниками, требовавшими их отмены.

Помещики утверждали, что лучше полагаться на доморощенную пшеницу, чем на ненадежный импорт из-за рубежа, и предупреждали, что фермеры потеряют свою работу; невысказанным оставалось их реальное беспокойство, что конкуренция со стороны дешевого импорта заставит их снизить арендную плату, взимаемую ими с фермеров, обрабатывавших их землю. Промышленники же утверждали, что будет несправедливо держать высокую цену на пшеницу (и следовательно, на хлеб), что она искусственно завышена и что большинство людей уже сейчас покупают еду, вместо того чтобы выращивать свою собственную. Они также предполагали, что отмена Хлебных законов остановит требования более высокой заработной платы, так как цены на продукты питания упадут. Кроме того, они надеялись, что при более дешевых продуктах питания у людей появятся деньги на покупку промышленных товаров. Промышленники надеялись, что отмена законов будет способствовать «свободной торговле» в целом и обеспечит легкий доступ к импортному сырью, с одной стороны, и к экспортным рынкам для промышленных товаров – с другой. Короче говоря, дебаты по поводу Хлебных законов – это микроотражение гораздо более крупных сражений между представителями сельского хозяйства и промышленности, между протекционистами и рыночниками. В принципе, вопрос состоял в том, быть Британии страной фермеров или страной промышленников. Поскольку землевладельцы контролировали парламент, споры бушевали в течение 1820–1830-х гг., правда, с минимальным эффектом.

Исход определил картофель – голод в Ирландии стал решающим фактором. Пиль, который энергично выступал против отмены Хлебных законов на парламентских дебатах в июне 1845 г., понял, что отмена тарифов на импортную продукцию в Ирландии, но сохранение их в других частях королевства вызовет массовые беспорядки в Англии, где людям все равно придется иметь дело с завышенными ценами. Он убедился, что не было никакой альтернативы, кроме как полностью отменить Хлебные законы, что кардинально изменило бы политику его правительства. Сначала он не мог убедить политических коллег в верности своих выводов, хотя некоторые из них, по мере поступления ужасающих новостей из Ирландии, поменяли свою точку зрения. Становилось ясно, что на кон поставлено само выживание правительства. Наконец, после голосования в мае 1846 г. Хлебные законы были отменены. Поддержка герцога Веллингтона, аристократа и героя войны, долгое время бывшего решительным сторонником Хлебных законов, имела решающее значение. Он убедил землевладельцев – членов палаты лордов, поддержать отмену законов на том основании, что выживание правительства важнее их сохранения. Но в частном порядке герцог признавался, что во всем виновата «эта проклятая гнилая картошка».

Отмена тарифа на импортное зерно открыла путь для ввоза кукурузы из Америки, хотя поначалу неуклюжие действия правительства мало изменили ситуацию в Ирландии. Снятие тарифа также означало, что пшеница может быть импортирована из континентальной Европы и таким образом сможет заменить гораздо меньшие ирландские поставки. Во второй половине XIX в. британский импорт пшеницы вырос, особенно после строительства железных дорог в Соединенных Штатах, позволивших легко перевозить зерно с Великих равнин в порты восточного побережья. В Британии тем временем переход от сельского хозяйства к промышленности ускорился. Площадь обрабатываемой земли и численность сельскохозяйственной рабочей силы резко упали в 1870-х гг. К 1900 г. 80 % британского основного продукта – пшеницы составлял импорт. В то же время доля рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве, сократилась до 10 %.

Уголь был не единственным топливом, которое привело к этой промышленной революции. Рост производительности сельского хозяйства, начавшийся двумя веками ранее (плюс сахар с Кариб), и поставки пшеницы из Ирландии (стали возможными благодаря ввозу картофеля) также сыграли свою роль в переходе Англии в новый индустриальный век. Снятие барьеров, препятствовавших импорту продовольствия, а также трагедия «картофельного голода» помогли завершить преобразования.

Не будет преувеличением сказать, что промышленная революция – это начало нового этапа в жизни человечества, так же как неолитическая революция, связанная с освоением сельского хозяйства за 10 тыс. лет до этого. Обе были энергетическими революциями. Выращивание одомашненных культур привело к потреблению большей доли солнечного излучения, которое достигало земли и было доступно человечеству. Промышленная революция пошла еще дальше, используя солнечное излучение прошлых лет. В результате обе революции вызвали массовые социальные изменения: переход от охоты и собирательства к сельскому хозяйству в первом случае и от сельского хозяйства к промышленности – в последнем. Оба процесса заняли много времени. Потребовались тысячи лет, прежде чем фермеры всего мира численностью превзошли охотников-собирателей. Индустриализация же идет только последние 250 лет, и поэтому лишь меньшинство населения мира до сих пор живет в промышленно развитых странах, хотя быстрое развитие Китая и Индии скоро нарушит равновесие. При этом обе революции спорны. Можно утверждать, что охотникам-собирателям было лучше, чем фермерам, и что переход к сельскому хозяйству был большой ошибкой. Также можно считать, что индустриализация вызвала больше проблем, чем решила их, хотя этот аргумент чаще всего выдвигается разочарованными людьми в богатых, промышленно развитых странах. В обоих случаях были драматичные последствия для окружающей среды: сельское хозяйство привело к широкой вырубке лесов, а индустриализация произвела огромное количество углекислого и других парниковых газов, которые, возможно, начали влиять на климат во всем мире.