Сияние твоего сердца - Мария Линде

– В авиакомпаниях это называется флекс, – отвечаю я, решив игнорировать его философию. – Бесплатная отмена и перенос даты вылета. Кто-то передумал в последний момент, вот и все.

Как бы там ни было, через несколько часов мы добираемся до Схипхола ночным автобусом, а утром, сонные и опившиеся кофе, вылетаем в Рим.

Родители Ливня хорошо ко мне отнеслись – думаю, они радовались, что сын нашел друзей в новой школе, – но мы редко виделись все вместе. Мама Ливня была медсестрой в местной больнице и много работала в ночную смену, а отец продавал сельскохозяйственное оборудование, поэтому часто уезжал в командировки, так что мы целыми днями и вечерами оставались только вдвоем.

– Сэйнн, почему твои родители тебя не любят? – спросил однажды Ливень, когда в один такой вечер мы сидели в кухне у окна и ели «Нутеллу» ложками прямо из банки.

Я задумалась. До этого Ливень дважды приходил ко мне, и один раз отец наорал на меня за оставленный на дорожке велик, а во второй мать сказала, что с завязанной на животе футболкой я выгляжу как проститутка. В тот день было жарко, и я возразила, что проститутки не ходят в футболках, за что мне тут же запретили идти гулять. Но все это уже давно стало для меня привычным, поэтому я даже не думала, что может быть по-другому. Я нуждалась не в родительской любви, а в том, чтобы меня просто оставили в покое, поэтому мне нравилось проводить время у Ливня дома. Здесь, по крайней мере, никто не орал и не говорил, что лучше бы меня не было.

– Не знаю, – ответила я, намазывая «Нутеллу» толстым слоем на кусок булки. Дома мне никогда не разрешали есть столько сладкого. – Мне кажется, не всех в этом мире любят. Кого-то да, кого-то нет. Это нормально. Меня это не волнует, знаешь ли…

Я рассчитывала, что на этом разговор закончится, но Ливень продолжал допытываться:

– Разве ты сделала что-то плохое, чтобы они так к тебе относились?

– Ну… – Мне не хотелось вдаваться в подробности. – У них было со мной много проблем. По большому счету от меня одни проблемы, так за что им меня любить?..

– Разве любят за что-то? – удивился Ливень.

– А разве нет? – Я зачерпнула еще ложку шоколада из глубин огромной банки. – Вот «Нутеллу», например, любят за то, что она сладкая и вкусная. А шпинат не любят, потому что он кислый и противный. Все логично.

Ливень думал над этим, пока жевал булку и потом еще какое-то время. Потом сказал:

– Наверное, твои родители просто не умеют готовить шпинат.

С тех пор мы о любви больше не говорили. Но Ливень часто отдавал мне свое яблоко, которое мама клала ему в пакет с ланчем, и именно из-за этого у нас в классе однажды случилась драка. Ливень хотел положить яблоко мне на сумку с баскетбольной формой, но все сумки нашей команды были одинаковые, поэтому он не придумал ничего лучше, чем оставить его на подоконнике с запиской: «Самой классной девчонке». Одна девочка нашла яблоко раньше меня и решила, что это ей, но четыре других одноклассницы были с ней не согласны… Через несколько лет, узнав легенду о яблоке раздора [21], я вспомнила этот случай и очень смеялась. Ливень, сам того не желая, выступил в роли дискорда. Значит, легенды не врут и такие трюки действительно работают!

На каникулах родители Ливня, если у них совпадали дни отпуска, иногда забирали его в какую-нибудь поездку – то в Кельн на рождественскую ярмарку, то в парижский Диснейленд… И он каждый раз привозил мне оттуда какой-нибудь подарок. Мы с родителями ездили только к тете во Фрисландию пару раз в год, а так больше никуда, если не считать распродаж в магазинах и дня рождения королевы, на котором обычно гуляет вся страна. Маминой зарплаты секретаря при двух детях на многое не хватало, а отец работал не постоянно – после того как его фирма накрылась, он брал разовые заказы по ремонту электрооборудования, а потом почти полностью отгородился от мира и проводил целые дни в своей мастерской. Тогда наступило время замороженных полуфабрикатов, дешевого шоколада по праздникам и одежды из «Примарка», которая через месяц носки превращалась в лохмотья, но мама научилась ее чинить. Что отец делал в мастерской, я не знала – он заклеил окна изнутри газетами и запретил мне входить. Подозреваю, впрочем, что он не делал ничего – я нередко слышала из-за закрытой двери храп или приглушенный наушниками шум какого-нибудь фильма.

Потом отец погиб. А Ливень исчез, и я осталась без друзей и врагов, совсем одна.

С жильем в Риме тоже все решилось быстро. Я не люблю отели из-за огромного количества чужих людей и думала, что теперь это единственный вариант, но за час до вылета мы нашли на Airbnb квартиру с балконом, от которой до центра десять минут пешком. Правда, там была всего одна спальня, но на пару дней нам этого хватит, а на больше мы, может, и не останемся. Ливень опять завел было про Божественное провидение, или что он там вычитал у Коэльо, но я не видела в этом никакой магии. Хотя Рим – туристический город и столица, здесь довольно легко найти жилье, если у тебя невысокие запросы. Цены тоже вполне демократичные по сравнению с амстердамскими.

Еще в аэропорту Ливень заявил, что не намерен быть альфонсом и сейчас же переведет мне на счет всю сумму за билеты. Я закатила глаза и отправила его за кофе. Мы проспали весь перелет, вырубившись раньше, чем стюардессы начали рассказывать правила техники безопасности. Я могла не спать сутки или даже двое, но день обещал быть долгим, и лучше воспользоваться передышкой – неизвестно, когда понадобятся силы.

В Риме, едва пройдя паспортный контроль, я набираю номер доктора Асиано. Он сразу узнает меня и радуется, что я уже прилетела, но голос у него усталый, будто надтреснутый.

– Как доктор Герцен? – спрашиваю я, пока мы с Ливнем идем к выходу в толпе пассажиров.

Динамик отзывается вздохом:

– Не очень. Когда вас ждать?

Я обещаю, что мы будем часа через полтора, – клиника далеко от аэропорта, за городом, в противоположной стороне. «Не очень». Что-то в ответе меня настораживает. С Герцен что-то случилось, это очевидно, иначе она бы давно вышла на связь.

– О, а я знаю это место, – вдруг говорит Ливень, когда мы выходим из такси рядом с клиникой.

– Ты же никогда не был в Риме, – удивляюсь я.

– Не был. Но на втором курсе мы делали один социальный проект по медицинской помощи для бездомных – для тех, у кого нет ни страховки, ни денег, вообще ничего. Придумали такой короткий фильм, частично видео, частично рисованный, я делал анимированные скетчи по тем материалам, что мне присылали. Вот в одном видео было. Кроме прочего, про историю домов призрения. Эта клиника как раз и выросла на месте одного такого дома. Все началось с того, что один знаменитый врач уехал из города в глушь, чтобы здесь помогать людям, хотя в Риме у него был шикарный дом, почет и вообще все, о чем только можно мечтать. Конечно, вся римская знать была в шоке, его называли сумасшедшим, но потом ему удалось благодаря связям привлечь сюда хороших специалистов и спонсоров, и за полтора века здесь построили большую многопрофильную клинику. А был всего лишь деревянный дом с несколькими кроватями. Его, конечно, давно снесли, но во внутреннем дворе должен быть стенд с историческими материалами и памятник тому самому доктору… И клиника, как ты уже поняла, названа его именем.