Урок супружества - Виктория Александер

— Я, конечно, охотно помогала бы вам и дальше, если бы вы этого пожелали.

Маркиз нахмурился и покачал головой.

— Вы очень добры, но, видите ли, об этом моём «тайном пороке» знают всего несколько человек, и я предпочитаю держать эту черту моего характера в секрете.

— О, я это прекрасно понимаю, и никогда не сказала бы никому, — выпалила Марианна. — Я очень хорошо храню секреты.

— Несмотря на это… — на его лице отразилась нерешительность.

Девушка настаивала.

— Мы могли бы встречаться здесь после того, как все остальные улягутся спать. Никому об этом знать не обязательно.

— Полуночные встречи? Наедине? — он покачал головой. — Крайне неприлично, Марианна. Смею заметить…

— Да будет вам, Томас. Можно подумать, мы не встречались здесь поздно ночью и прежде.

— Неожиданные столкновения это одно. Запланированные свидания — это совершенно иное, — сказал он в той чопорной манере, которая действовала ей на нервы. — Нам следует думать о вашей репутации.

— Чепуха. Меня совершенно не заботит моя репутация.

— А меня заботит.

— Прекрасно. — Она взглянула на него изучающе. — Вы приходите сюда, в библиотеку, почти каждый вечер, не так ли?

— Да, — осторожно ответил Томас.

— И если я забреду сюда случайно, в поисках книги, вероятно…

— Вероятно что?

— Ну как же, будет крайне невежливо с моей стороны не предложить вам помощь.

— Я не думаю…

— Я заключу с вами сделку, — быстро произнесла Марианна, чувствуя победу. — Мы будем меняться. Ваши уроки — на мои. Уроки в стихосложении — на…

— Уроки жизни? — мужчина фыркнул. — Нет.

— Жаль, — она пожала плечами. — Я уверена, найдётся джентльмен–другой, который охотно бы… — она нахмурилась. — Не то чтобы меня осаждали джентльмены такого типа; всё же, я не могу представить себе, что даже самый правильный и скучный мужчина посчитает слишком трудным…

— Довольно, — отрезал Хелмсли.

Ей нравилось, когда в его глазах появлялось это раздражённое, затравленное выражение. Марианна практически видела, как он взвешивает в уме все за и против её предложения. И видела, как он осознаёт, что она не оставила ему выбора.

— Согласен. Я продолжу давать вам… уроки, — он произнёс это слово так, как будто оно оставляло оскомину на языке.

— Незачем так сверлить меня взглядом. Я не распутница.

— Я намерен проследить, чтобы вы не стали ею, — Томас выдохнул, признавая поражение. — Однако если я должен следовать вашему абсурдному предложению…

— Угрозе. — Марианна состроила глазки, театрально хлопая ресницами. — Это была угроза.

— В самом деле, — сухо сказал он. — Вы должны пообещать мне, не преследовать других ни в чём не повинных мужчин.

Она засмеялась

— Даю вам слово.

— Несомненно, это лучшее, на что я мог надеяться, — тон его был недовольным, и ей стало интересно, так ли он обеспокоен, как кажется, и так ли заинтригован ею, как она им. Или, вероятно, он тоже был напуган. Нет, конечно же, нет. Марианна сомневалась, чтобы что–нибудь, помимо публичного осмеяния его поэзии, могло бы напугать Томаса.

— Полагаю, что, по крайней мере, так я буду знать, что вы затеваете, и с кем.

— Вы так думаете? — девушка шаловливо улыбалась. — Вы слишком уверенны в себе, милорд.

— В этом отношении, несомненно. — В его глазах появился решительный блеск. — Я не спущу с вас глаз до тех пор, пока благополучно не выдам замуж.

— Как пожелаете.

Томас сузил глаза. Марианна расширила свои с невинным видом. Она была уверена в себе не меньше, чем он. Девушка не сомневалась, что сможет ускользнуть от него в любое время, когда потребуется нанести визит Кадуоллендеру. В конце концов, у неё были сёстры, которые могли ей помочь. Что же до всего остального, она уже решила сосредоточиться на Томасе и узнать всё о приключениях с респектабельным повесой.

А ещё узнать, как изменились её чувства, и что именно они означают.

* * *

Три недели спустя Марианна сидела в библиотеке на диване и задумчиво глядела на огонь, держа в руке бокал с бренди. Томас внимательно посмотрел на неё и задался вопросом, уже не в первый раз, как они дошли до этого.

Это быстро стало привычкой, и удивительно приятной к тому же. Каждую ночь после возвращения со светских мероприятий, Томас удалялся в библиотеку, как, убеждал он сам себя, всегда делал с незапамятных времен. Позже, когда Марианна была уверена, что все остальные домашние уже давно в постели, она присоединялась к маркизу. Девушка никогда не говорила об этом, но Томас подозревал, что она получала удовольствие от того, что в их встречах присутствовал некоторый элемент риска. Если их застанут вместе, брак между ними будет неизбежен, в независимости от обстоятельств и их чувств. Марианна, несомненно, относила эти ночи к категории «приключения».

Временами она высказывала предложения, как он мог бы улучшить стихи, но так же часто они говорили и о другом; о книгах, которые они оба читали, или о художниках, которые им нравились, о последнем политическом конфликте или об общественном скандале. Обычно за время обсуждения они выпивали бокал–другой бренди. Марианна заметно пристрастилась к напитку, и теперь лишь изредка показывала признаки опьянения. Томас упорно отказывался сожалеть об этом.

Он был доволен, когда их мнения сходились, но обнаружил, что в не меньшей степени наслаждается и разногласиями. У неё был острый ум и прекрасная голова, и едва ли в своей жизни он встречал более интересного и требующего отдачи всех сил собеседника. А в тех случаях, когда их мнения совсем расходились, их объединял смех. И всегда поцелуй или два.

Томас неохотно подчинился нелепому соглашению о её «уроках», говоря себе, что это удержит её от более бесчестных, чем он, мужчин. Собственно говоря, на самом деле он заботился о её безопасности. Но с каждым вечером, проведённым в её обществе, ему было всё труднее и труднее сдерживать и контролировать себя. Всё труднее и труднее помнить о своём плане и о причинах, лежащих в его основе. Всё труднее и труднее думать о том, что произойдёт, если… когда… план осуществится.

И всё больше и больше он чувствовал себя наихудшим из предателей.

— Вы очень молчаливы сегодня вечером, — Марианна склонила голову, рассматривая его; едва заметная улыбка играла на её губах. — Что у вас на уме?

— Мы стали друзьями, не так ли? — выпалил он, не подумав.

— Полагаю, да.

— У меня никогда не было друзей–женщин.

Марианна засмеялась.

— Да, это трудно себе представить. Однако, и у меня до сих пор никогда не было друзей–мужчин, так что в этом отношении мы равны.