Актриса - Салли Боумен

— Да, Элен может все, — сказал он, как бы закрывая тему. Потом, отодвинув вбок кофейную чашку, он швырнул на стол салфетку и затянулся сигаретой, и через секунду добавил:

— Почти все.

При этих словах Ангелини улыбнулся.

Жислен оттягивала, как могла, кульминационный момент. Они уже успели компанией сходить в номер Нерваля за коньяком; она, как и обещала, надолго заняла беседой Ребекку Стайн, посвятив ее в тонкости дизайна французских ванных комнат и ослепив — хотелось верить — своей неподражаемой элегантностью. А завтра она с Нервалем и Стайнами пойдет осматривать виллу «Мезон Жасмэн», потом она может продемонстрировать то, что она успела сделать у Луизы, — на виллу де Шавиньи посмотреть стоит, а после… после она полетит в Париж и увидится наконец-то, увидится с Эдуардом…

Рассказать ему, что она видела Элен Харт? Нет, не стоит. Лучше не напоминать. А может, ей вообще не следует искать с ней встречи, сделать вид, будто она ничего не помнит? Ну кто она такая, в конце-то концов? Одна из бывших его любовниц, а мало ли их было?

Она уже собиралась уйти, уговорив себя ничего не затевать, но тут рядом с ней раздался голос Ребекки Стайн.

— До чего хороша, — с тоской произнесла она, глядя на стоящую чуть поодаль Элен Харт; тут же при ней были Тэд Ангелини и угрюмый красавец муж, впрочем, вся троица улыбалась.

— Изумительно хороша. — Ребекка покачала головой. — Я все бы отдала, чтобы так выглядеть. А вы?

Жислен не верила собственным ушам. Она пронзила восторженную дурищу испепеляющим взглядом, в ответ на который та «тактично» добавила:

— Конечно, такая молодая. — Ребекка улыбнулась. — Это самое главное. Мы-то с вами, голубушка, уже и на сорок не потянем, верно?

Какие сорок? Днем эта дамочка смотрится на все пятьдесят пять… Однако то, что Ребекка Стайн запросто определила настоящий ее возраст, наполнило Жислен бессильной яростью. Она вежливо пожелала собеседнице спокойной ночи и решительным шагом направилась к неразлучной троице.

Подойдя незаметно почти вплотную к Элен, она протянула руку и стала прощаться с Синклером. Пробормотав несколько положенных фраз, она с великолепно разыгранным изумлением повернулась к Элен и теперь уже обратилась к обоим супругам:

— Quelle betise[19]. Я должна попросить у вас прощения. Только сейчас вспомнила… представляю, что вы обо мне подумаете… Мы же встречались раньше с вашей супругой…

Элен повернула голову, и взгляды их встретились; Жислен подарила ей самую теплую свою улыбку.

— Вы меня не помните? Еще бы. Больше двух лет прошло. Кажется, это было в шестидесятом, нет, в пятьдесят девятом году. Званый ужин в поместье на Луаре. Я помню, вы гостили тогда у Эдуарда де Шавиньи — вспомнили?

Последовала недолгая пауза. Элен Харт непонимающе сдвинула брови и с улыбкой покачала головой.

— Извините. Вы, наверное, с кем-нибудь меня спутали. Мы никогда не встречались — иначе я обязательно бы вас вспомнила.

— Еще вспомните! Ведь это было не так уж давно — я прекрасно помню тот вечер. На вас было чудесное белое платье, по-моему, фирмы Живанши. Рядом с вами сидел Альфонс де Варенж, а Эдуард объяснял вам, как нужно держать поводья, когда садишься на лошадь, верно? Речь точно шла о лошадях, потому что Эдуард сказал тогда…

— Видимо, у меня есть близнец. Или двойник, — рассмеялась Элен. — Тот вечер, наверное, действительно был чудесным, но вы явно с кем-то меня перепутали. Я никогда не бывала на Луаре.

Она сыграла великолепно. С таким естественным изумлением, не пережав ни на йоту; в какой-то миг Жислен, вопреки очевидности, почти поверила…

Она собиралась сказать что-нибудь еще, но тут к Элен обратился режиссер Ангелини:

— Элен, прости, что помешал, Джо Стайн просит тебя на одно словечко…

Вовремя подоспел на помощь, как будто специально выжидал момент. Взял и увел от нее Элен, та только обернулась и с извиняющейся улыбкой махнула ей рукой. Жислен пришлось смириться.

Оставшись вдвоем, она и Льюис Синклер переглянулись. Интересно, поверил он своей жене? Кто его знает, скорее всего нет. Какие у него были глаза, когда он посмотрел ей вслед, точно у готового расплакаться ребенка. Жислен почти раскаивалась в своей выходке.

— Какая я идиотка, — выпалила она. — Как я могла так ошибиться?

— Кто из нас не ошибается, — сумрачно отозвался Синклер. Потом вдруг церемонно предложил ей руку, точно ребенок, вспомнивший, как его учили себя вести.

— Вы уже уходите? — вежливо поинтересовался он. — Разрешите мне проводить вас к машине.

— Оказывается, у тебя есть близнец?

— Льюис…

— Или двойник?

— Льюис, это же глупо…

— Еще бы не глупо. Какие двойники! Ты же неповторима. Кто же этого не знает? Элен Харт — самая прекрасная женщина в мире. Так теперь тебя называют, разве тебе это не известно? Только вчера я вычитал эту фразу в твоих газетных и журнальных вырезках. Она звучала так: «Самая прекрасная женщина в мире?» А внизу, в качестве ответа, твоя фотография. И читателям предлагается решить: самая или не самая. Думаю, читатели не подведут. Очень надеюсь. Я бы и сам выслал в редакцию карточку со словом «да», жаль, журнал итальянский — у меня нет подходящей почтовой марки.

— Льюис, уже поздно, ты устал. — Элен коснулась его плеча. — Иди спать.

— Что-то неохота, спасибо. Пока не хочется. С чего ты взяла, что я устал? Я себя превосходно чувствую. Такой замечательный сюрприз. Платье от Живанши. Я и не знал, что у тебя было это платье — до того, как мы встретились.

— Льюис, сколько можно повторять. Она ошиблась…

— Ты обычно носила джинсы. И еще какую-то маечку из голубого хлопка, ужасно она мне нравилась. А в Лондоне ты купила пальто. Но Живанши? Да, да, да — я, должно быть, забыл… А драгоценности он тоже тебе дарил? Ведь ими он и прославился. Драгоценностями, которые он дарит женщинам. Я помню эти душераздирающие историйки. Какую-то из них мне зачитывала вслух моя сестрица. Ведь не просто отдаривается, а непременно учитывает при этом индивидуальность очередной дамы сердца… Она умирала от восторга, я имею в виду мою дуреху сестру. Ей все это казалось ужа-асно романтичным. Но это ей. По мне, так ничего глупей не придумаешь. На фига суетиться из-за подарков, если желаемое само плывет тебе в руки.

— Я не намерена больше это выслушивать, Льюис. Я хочу спать. Мне в шесть вставать.

— Врешь ты классно, сама знаешь. Здорово врешь, до жути здорово. Эта самая Жислен, или как ее там, почти купилась на твои фокусы. И Тэд. Он вообще верит каждому твоему слову. И я ведь готов был поверить, но что-то меня держало. Есть одна почти неуловимая тонкость — кстати, тебе следует отработать эту досадную накладку, думаю, ты справишься — да, нечто неуловимое в глазах. Я-то уже знаю — и сразу смотрю в глаза. Я догадался, ведь у меня было время понаблюдать за тобой — день за днем, ночь за ночью… Это появляется, когда я тебя целую, представляешь?