Роковые годы - Борис Никитин

Жду с нетерпением, так как уже 5 часов утра.

Наконец, Чхеидзе объявляет, что заключительное слово предоставляется «помощнику Главнокомандующего», и все поворачиваются в мою сторону, из чего заключаю, что наступила моя очередь. Не знаю, почему ему понадобилось повысить меня на эту должность, но для авторитета это совсем не так плохо.

«Не разбрасывайтесь, — начинаю свою речь, — и весь Петроградский гарнизон нам вовсе не нужен». Далее объясняю, что если 39 человек поедут, как они записались, по одному в полк, то они не смогут обойти даже и нескольких рот, а на митингах их все равно провалят, и они никого не приведут. Говорю, что нам нужен отнюдь не гарнизон, а только бригада или даже полк в 2–3 тысячи человек; но необходимо, чтобы эти люди действительно активно выступили. А для этого предлагаю, чтобы все 39 человек поехали только в один какой-нибудь полк 1-й Гвардейской дивизии, поддержали там друг друга коллективным выступлением и действительно повели людей за собой.

Чхеидзе и Церетели поддерживают мое предложение, которое всеми принимается. Из полков они тут же выбирают Измайловский, по-видимому, более других им доступный, и все 39 человек решают немедленно поехать в последний.

На этом, часам к 6 утра, заседание закрывается. Таврический дворец пустеет.

Озабоченный тем, что произойдет с контрразведкой и делами о большевистской измене, выхожу и я. Для меня нет никаких сомнений, что ее разнесут. Об этом столько раз кричали с разных сторон и отдельные немецкие агенты, и большевики, и даже приезжие эмигранты.

Уже в восьмом часу выхожу с портфелем и иду по набережной в Штаб округа. Проходя мимо Летнего сада, встречаю, к своему удивлению, выходящего из ворот Великого Князя Николая Михайловича. По-видимому, он уже возвращается, как ни в чем не бывало, со своей утренней прогулки. Великий Князь знал меня много лет. Он здоровается и закидывает вопросами. Как раз в этот момент мимо нас мчится автомобиль с вооруженными, расхлябанными солдатами, очевидно разведчиками противника, а судя по внешности, взятыми из какого-нибудь притона с окраины столицы. Великий Князь указывает на них и спрашивает: «Когда же кончится это безобразие?»

Отвечаю, что это уже совсем не безобразие, а восстание. Советую ему прекратить прогулку и сегодня не выходить из дому. Идем вместе до его дворца, а оттуда дохожу один до Штаба.

Прежде всего, передаю Балабину деньги и шесть главных досье о большевиках, которые он прячет в свой несгораемый шкаф: там им будет надежнее.

Затем кратко докладываю Половцову о своих ночных впечатлениях, а также читаю ему резюме по обвинению большевиков в связях с немцами.

По части информации узнаю, что матросы вышли на нас из Кронштадта в 8 часов утра; идут на транспортах с двумя миноносцами. Десант общим числом 5–6 тысяч.

Пока собираю последние сведения, приходит начальник Генерального штаба генерал Ю. Романовский, как всегда энергичный и жизнерадостный.

— Вот видите, я подумал о вас и сам привел в ваше распоряжение из Управления целое отделение во главе с полковником Д., — говорит он мне, указывая на пришедших с ним офицеров, и добавляет: — Все равно им в своей канцелярии сегодня служить не придется, а у вас, наверное, не хватает людей, вам они пригодятся.

Назначаю часть пришедших по службе связи, а полковника Д. с остальными посылаю на телефонные станции для защиты и разведывательных целей.

Они пришлись очень кстати.

Пробыв в Штабе около часа, нанимаю извозчика, так как автомобиль у меня по дороге несомненно отберут шныряющие банды, и спешу в Таврический дворец.

Кругом последнего уже собираются солдаты — противника; к ним подходит 1-й пулеметный полк с небезызвестным прапорщиком Семашко и, конечно, со своими пулеметами. Протискиваюсь через врагов не без труда уже пешком. Такое положение, действительно, необычайно.

Кулуары дворца начинают наполняться около 10 часов. Воинская секция, которая насчитывала по спискам более 700 человек, собирается медленно, видимо, очень неохотно. Добрые две трети ее так за целый день и не показались. Большая часть немедленно приступила к новому заседанию в большом зале. Остальные были готовы принять участие в боевых действиях, а человек 30 проявляли даже особую активность. Они начинают с упреков Половцову, что он не пожелал сам приехать. Говорят, что отдают себя в мое распоряжение, просят меня разделить Петроград на кварталы, наметить места баррикад и приступить к их постройке.

Категорически отклоняю эту затею, так как ни защищать баррикады, ни строить их некому.

Стараюсь добиться, что стало с теми, кто поехал за Измайловским полком. Гоц и Анисимов уверяют, что сейчас сами за ним поедут. Требую не бригаду, не полк, а хоть один батальон.

К 10 часам утра прибывает из Ораниенбаума 2-й пулеметный полк с несколькими десятками пулеметов, а к 11 часам уже появляется у нас под окнами. Разные команды, пришедшие с ним, по пути от вокзала стреляют на Невском в прохожих; шальные пули носятся по улицам; падает несколько раненых, публика в суматохе разбегается.

Как раз к этому времени мы убедились, что те наши часовые, которые стояли у входов, сбежали от одного вида толпы.

Несколько раз за день удавалось найти охотников покараулить двери, но обыкновенно больше часа они не выдерживали и исчезали. Таким образом, вход во дворец был всегда свободен; можно сказать, не преувеличивая, что до самого вечера мы представляли собой «обозначенного противника»[67].

Рошаль и Раскольников высаживаются с кронштадтцами около 11 часов. С шумом, беспорядочными рядами матросы направляются к дому Кшесинской, открывая по дороге ничем не вызванную стрельбу по мирным жителям. Из дома Кшесинской к ним выходят ораторы, предлагают идти на Таврический дворец, занять его и объявить «Власть Советам»[68]. После полудня часть кронштадтцев занимает Петропавловскую крепость, а остальные переходят с новой пальбой к Таврическому дворцу. Пальба продолжается около часа. Встреченные на пути мужчины и женщины падают убитыми и ранеными.

После кронштадтцев большевики приводят 11 000 рабочих с Путиловского завода, о выступлении которых я был предупрежден заранее по телефону. Подходят и рабочие с Выборгской стороны. Теперь уже вся площадь кругом дворца, все прилегающие улицы запружены народом. Здесь же и люди из полков 2-й Гвардейской дивизии, из которых, как можно было ожидать, более других Гренадерского полка. Тут же, очевидно, и всякого рода зеваки.

Со стороны заднего подъезда, примерно в 10 саженях, сначала лежала цепь с винтовками; но ввиду наплыва людей оцепление поднялось, так что кругом образовалась как бы непроходимая живая стена.

Как раз перед тем ко мне явился казак — урядник, присланный для связи Балабиным.