Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели - Жильбер Шарль Пикар

С другой стороны, никаких сведений о деятельности трибунала Одной Сотни и Четырех в течение нескольких первых лет IV века до н. э. у нас нет. В ходе кампаний 393–391 годов Магон терпел одно поражение за другим. Однако свидетельств того, что он подвергался наказанию или что его власть в чем-то ущемлялась, мы не имеем. Первый крупный политический процесс в Карфагене, о котором нам стало известно, состоялся в 386 году над Эшмуниатоном (Суниатоном), но мы не знаем, каким судом он был судим. Впрочем, нам известно, что обвиняемый был лидером партии, которая активнее всех выступала против Магонидов. Первое свидетельство о легальных действиях против члена империалистической партии относится к 360 году, когда Ганнон Великий был приговорен к смертной казни, но мы не знаем, предстал ли он накануне смерти перед судом.

Все историки согласны с тем, что олигархический режим был установлен земельной аристократией. Тем не менее в 396 году Ливийское восстание, охватившее пунические земли в Африке, привело ко временному отказу от сельскохозяйственных проектов в этих местах, и это решение отбросило Карфаген на ту стадию развития, на которой он находился до завоеваний Ганнона. Вряд ли землевладельцы смогли бы добиться политической власти, если бы они не восстановили своих богатств.

Главной причиной, по которой Маурин датировал аристократическую революцию 396 годом до н. э., было то, что в том же году был установлен культ Деметры и Коры. Нет никаких сомнений, что это событие стало решающим шагом в эллинизации Карфагена: не можем мы отрицать и того, что олигархическая фракция, выступавшая за восстановление мира, состояла из сторонников эллинизма. Эшмуниатон (Суниатон), возглавивший в 368 году эту партию, преклонялся перед греческой культурой. Более того, новый культ прочнее всего укрепился там, где жили самые богатые землевладельцы Карфагена, – на полуострове Кап-Бон. Это тем более удивительно, поскольку, если вспомнить, богиня Церера, как называли ее римляне, являлась, в первую и главную очередь, богиней зерновых, а климат на Кап-Боне совсем не подходит для их выращивания. В ту пору, как и сейчас, там процветало лесоводство, виноградарство и скотоводство, которые были главными источниками доходов для местных жителей. Поэтому Деметра и ее дочь не могли выполнять здесь свои обычные функции. Следует также отметить, что Кап-Бон – это та часть пунической территории, куда поступал основной импорт из Греции, и до нас дошли греческие имена нескольких его городов (Неаполис назывался Набейлом, Аспис – Клупеей, а позже – Келибией). Скорее всего, здесь поселились греки, прибывшие из Сицилии, и эта провинция позже превратилась в оплот олигархии и поклонников эллинизма.

Тем не менее развитие культа Деметры не являлось изолированным событием, не означало оно и полного разрыва с прошлым. Олигархическая революция шла бок о бок с другой религиозной реформой, которая тем более важна, что она касалась главного культа Карфагена, культа Танит, значение которой постоянно возрастало. В конце концов Танит заняла то положение, которое раньше занимал Баал Хаммон. Как мы убедимся в конце этой главы, этот процесс шел медленно и продолжался в течение всего рассматриваемого нами периода.

Все говорит о том, что политические и религиозные преобразования происходили постепенно, а не в результате кровавых восстаний. Это же справедливо и для экономики, где политика самодостаточности, навязанная Карфагену после Химерского поражения, уступила место экономике, основанной на неограниченной торговле. Первая фаза этого перехода началась в конце V века до н. э., когда в Карфаген были допущены несколько иностранных купцов и были предприняты первые шаги по организации экспортной торговли. Импортные товары начинают регулярно появляться в захоронениях только с середины века, но Диодор сообщает нам, что с 398 года пунические купцы стали торговать с Сиракузами, и карфагенские корабли начали заходить в порт этого города.

Другим очень важным событием было создание в Карфагене монетного двора. Как мы уже говорили, в конце V века Магониды начали чеканить на Сицилии монеты, но они использовались только для оплаты наемников. В первой половине IV века был построен монетный двор в Бирсе. Однако еще до этого сицилийские монеты были введены в обращение на землях Карфагена, и клад, который, вероятно, был зарыт во время Ливийского восстания 396 года и найден в Бизерте в 1907 году, содержал только греческие монеты, выпущенные в V веке в основном на Сицилии. Это, несомненно, была добыча солдата из армии Ганнибала или Гимилько, и он конечно же привез эти деньги домой не в качестве сувенира. Монеты, чеканенные в Карфагене, начали появляться в могилах, расположенных на нижних склонах Ард-эль-Морали, скорее всего, в третьей четверти IV века до н. э. По-видимому, государство к этому времени предоставило какое-то количество драгоценного металла, который оно раньше использовало в своих политических целях, в распоряжение подданных. Естественно, это привело к развитию экономики, основанной на торговле, и помогло купцам вывозить за границу вещи, которыми до этого торговать было запрещено или разрешено лишь в очень незначительном количестве.

Все эти факты дают основание полагать, что окончательное падение власти Магонидов произошло около 373 года до н. э., но не в результате переворота, а в ходе эволюции. По-видимому, сын Магона, которого, по мнению Белоха, звали Гимилько, так никогда и не стал царем. Очень странно, что он не сел на трон сразу же после того, как в битве под Кронионом доказал, что как военачальник он намного талантливее своего отца. Вероятно, причиной этому стала его неожиданная смерть. Может, он умер от чумы, которая начиная с 406 года опустошала Карфаген? Этого мы никогда не узнаем, но ясно одно – аристократия, вероятно, была рада положить конец тому образу правления, который ущемлял ее интересы. Две фигуры теперь доминировали на политической сцене: Ганнон Великий и Эшмуниатон (Суниатон). Оба обязаны были своим возвышением богатству и наличию сильных сподвижников. По той информации, что мы имеем, ни тот ни другой, по-видимому, не имели титула царя. Впрочем, он не исчез, но те, кто его носил, уже не имели той непререкаемой власти, как Магониды.

Мир, заключенный в 373 году до н. э., продолжался не дольше, чем все другие. Наши источники информации, оба – очень скудные, расходятся во мнении, по чьей вине он был нарушен: согласно Диодору, это сделал Дионисий, а если верить Юстину, то карфагеняне. Последнее более вероятно, поскольку одна пуническая партия яростно сопротивлялась войне – вряд ли она смогла это сделать, если бы агрессором был сиркузский тиран.

Так, впервые мы видим две соперничавшие партии в Карфагене, примерно равные по силе, которые сошлись в смертельной схватке. Группу, названную нами «империалистической», возглавлял Ганнон Великий, богатство которого, по словам Юстина, почти не уступало богатствам государства. Этот автор называл Ганнона карфагенским принцепсом. Следует ли думать, что титул принцепса обозначал, что его владелец не уступает по рангу царю? Если Юстин цитирует в этом случае Помпея Трога, то слово «принцепс», вероятно, имело то же значение, что и во времена Цицерона или Цезаря, а именно фактическое превосходство, а не верховенство по закону, каким, например, обладал Помпей в Риме около 60 года до н. э. Если же этот термин придумал Юстин, то он мог соответствовать тому значению, которое этот титул имел в ту пору, когда Юстин писал свой труд, – иными словами, во II веке н. э., когда словом «принцепс» называли не только императора, но и гражданского главу государства.