Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели - Жильбер Шарль Пикар

Впрочем, период нищеты был, по-видимому, довольно коротким, судя по тому, что могил такого типа всего лишь девяносто. За ними возникли гробницы, которые раньше приписывали VI веку до н. э., но которые, как доказал автор этой книги, появились на самом деле во второй половине V века. Могилы этого типа содержат большое количество местной керамики, небольшие по размеру туалетные принадлежности и бронзовые талисманы, египетские амулеты, довольно дешевые серебряные кольца и совсем немного золотых, а также маски и протомы из терракоты. Здесь нет предметов в форме сосудов, нет и предметов, ввезенных из других стран, с помощью которых можно было бы определить, в какое время появились эти захоронения. Единственное, что позволяет это сделать, – сами предметы, входящие в группу погребальных даров (которые, конечно, позволяют датировать могилы весьма приблизительно). Это керамические изделия с фигурными украшениями, форма и роспись небольших бритв в виде топориков и тип сплава, который использовался для их изготовления. Все это говорит о более поздней дате. Очень жаль, что после того, как Карфаген отрезал себя от остального мира, и в особенности от греческого, его жители не смогли создать свое собственное искусство. Форма и украшения грубых изделий совсем не изменились; маски и протомы стали стереотипными, сохранив деревянное выражение лица, а женские портреты сделались похожими на карикатуры. Единственный прогресс наблюдается только в области бронзового литья. К меди стали добавлять больше олова, и сплав стал менее хрупким. Бритвы теперь делали более тонкими и крупными, их украшали группами точек, которые образовывали полосы, зигзаги и зубцы. В последние годы V века до н. э. форма бритв изменилась: один ее конец приобрел форму полумесяца, а ручка выполнялась в виде птичьей шеи и головы с длинным, полуоткрытым клювом.

Удручающая монотонность погребальных предметов V века нарушается лишь одной вещью: великолепным кувшином, или енохом, из позолоченной бронзы, который обнаружил Пер Делатр в гробнице, построенной на холме Бирсы. Этот кувшин имеет форму груши высотой 12,5 дюйма (31,25 см), которая покоится на круглом основании. У него высокое узкое горлышко, расширяющееся книзу, и ободок в форме трилистника. Его ручка выполнена из трех трубочек, примыкающих друг к другу, припаянных к двум приспособлениям, которые прикрепляются к ободку и телу кувшина заклепками. Верхнее приспособление выполнено в форме коровьей головы Хатор с солнечным диском и двумя уреями[21] по бокам, а нижнее – в виде кипро-финикийской пальметты. Кувшин имеет древнегреческую форму, которая, в сочетании с египетскими и финикийскими украшениями и родосской техникой исполнения, создает единый образ. Этот образ могли придумать только финикийцы. Остается одна проблема – определить, где изготовили этот кувшин – в Тире, на Кипре или в самом Карфагене. На Востоке не было найдено ни одного сосуда подобного типа или этого периода, но у нас имеется несколько энохоэ с ручками, украшенными приспособлениями в египетском стиле, которые были найдены в пунических гробницах IV века. Вполне вероятно, что сосуд из Бирсы был одним из первых изделий новых мастерских, основанных Магонидами в V веке для удовлетворения потребностей населения, чего уже не мог сделать Тир. Техника исполнения и украшения, сделанные с непревзойденным мастерством, скорее всего, свидетельствуют о том, что человек, изготовивший этот кувшин, приехал с Востока. Он поселился в Карфагене и научил его жителей своему ремеслу.

В это же время в Карфагене Магонидов возникла еще одна отрасль промышленности, ибо, после завоевания Сардинии, сюда стала поступать зеленая яшма. Этот камень легко поддается обработке, и Карфаген начал сам производить скарабеев, которых раньше вынужден был ввозить из Египта. Местные ремесленники тщательно воспроизводили форму и украшения египетских скарабеев.

В стелах тофета Саламбо не было крупных изменений в течение этого периода: часовни в египетском стиле и троны с изображением бетилов по-прежнему вырезались из песчаника, добытого в Эль-Хауаре. Впрочем, техника резьбы по камню улучшилась, украшения высекались более тщательно, и мемориалы стали величественнее. К концу века появились новые формы, которые предвосхитили возрождение, наступившее в IV веке до н. э.: ниши, вырезанные в камне, заполнялись геометрическими изображениями идолов или жертв, имевших ромбовидную или веретенообразную форму. Некоторые из этих стел похожи на ступенчатые алтари, стоящие на высоком подиуме и украшенные лепниной. На них стояли изображения погребальных урн.

Эти мемориалы на самом деле были моделями зданий; они помогают нам представить, какова была архитектура Карфагена в тот период. В ходе раскопок было обнаружено пока только одно общественное здание времен Магонидов – храм в Мотье, о котором мы уже несколько раз упоминали. Это было большое прямоугольное сооружение, разделенное на центральный неф и два боковых придела, как и в христианских храмах. Сходство усиливается еще и тем, что в прямоугольный священный дворик выходило нечто вроде нартекса. Дворик окружала колоннада; в нем, вероятно, было несколько других зданий. Одной из самых примечательных архитектурных особенностей храма был карниз, украшенный лепниной в египетском стиле. Археологи обнаружили прямоугольную капитель, которая венчала собой один из столбов у входа. У одной стороны храма располагался пьедестал, который мог когда-то поддерживать три бетила. Британская экспедиция, которую возглавлял Иссерлин, нашла доказательства того, что в первоначальном виде храм появился около 600 года до н. э. Поэтому он, скорее всего, относится к западнофиникийскому типу, а не Пуническому, поскольку Карфаген приобрел контроль над Мотьей только около 550 года. Карфагенцы мало интересовались этим храмом, и к 396 году он превратился в руины и часть его камней пошла на сооружение крепостных стен.

Археологические находки подтверждают исторический анализ: поражения на Сицилии и в Пунических войнах заставили Карфаген отказаться от колониальной системы в пользу автаркической. Однако эта реорганизация привела к понижению уровня жизни. Только к концу V века до н. э. условия начали улучшаться, несомненно в результате завоеваний на крайнем Западе, благодаря которым Карфаген получил доступ к месторождениям минеральных ресурсов. Доказательством этого служит возникновение производства бронзы, небольших предметов роскоши и улучшение качества вещей, которые клали в тофеты. В этот период значительная часть доходов уходила на войну, но довольно большая доля расходовалась и на чеканку монеты. Вначале деньги чеканились только на Сицилии и шли на оплату наемникам. Карфагенское общество по-прежнему подчинялось, во всех сферах жизни, строгому контролю. Общественное благо ставилось выше личного, и люди очень скоро восстали против такого положения вещей.

Рассказ о плавании Ганнона – это не только наиболее важный источник информации о периоде Магонидов, дошедшей до нас, но и документ первостепенного значения для всей истории Карфагена. Жермен, ученый, живший некоторое время в Марокко, написал статью, посвященную этому вопросу. Ее название свидетельствует об объеме этой статьи: «Что такое плавание Ганнона? Документ, художественное произведение или фальшивка?» Перед тем как обсудить этот вопрос, мы должны подробно изложить аргументы, выдвинутые в этой статье, которые, по нашему мнению, до сих пор не были подробно изучены.