Куликовская битва - Виктор Поротников

– Нам первым выпала честь мечи окропить, – сказал своим воинам Мелик. – Раззадорим нехристей! Пусть-ка они погоняются за нами!

Три сотни русских сторожей на серых и гнедых лошадях, разбившись на мелкие группы, спустились с Красного холма. Широко раскинувшись по степи, озаренной взошедшим солнечным диском, удальцы-дозорные налетели на татарских караульных, разбросанных вокруг татарского стана.

Передовой татарский тумен возглавлял эмир Челубей. Это был воин до мозга костей, всю свою жизнь проведший в седле. Малейшая неудача выводила Челубея из себя. Он был одинаково беспощаден к врагам и к собственным нерадивым воинам. Недавнее пленение русичами мурзы Кострюка вызвало негодование Мамая, который выразил Челубею свое неудовольствие, пригрозив ему переводом в арьергардный тумен.

По этой причине Челубей вывел в поле отборную тысячу своих батыров и устроил настоящую охоту за ускользающими дозорными группами русичей. Если на ближней дистанции русские лучники ни меткостью, ни быстротой стрельбы не уступали ордынцам, то на дальнем расстоянии татарские стрелки превосходили русских во всем. Вот почему, оторвавшись от преследующей их ордынской конницы, сторожи Семена Мелика подверглись еще большей опасности, угодив под плотный и меткий дождь из татарских стрел.

Сторожевому отряду русичей удалось заманить ордынцев к Красному холму, но при этом его потери составили больше семидесяти человек.

На широкой вершине холма, где гулял вольный ветер, пригибая к земле густую высокую траву, татары и русичи сошлись грудь в грудь, обнажив мечи.

Теперь русские витязи сплотились в единую дружину, храбро бросаясь на конные татарские сотни, которые взбирались по склонам Красного холма сразу с двух сторон.

Ропша держался все время рядом с Василием Тупиком, прикрывая ему спину. Храбрый воевода то и дело вырывался далеко вперед, разя татар своим топором на длинной рукоятке. Прилетевшая татарская стрела пробила навылет правую руку Ропше. Он невольно вскрикнул и выронил меч. Рядом свалились с седел в степную траву еще двое дружинников, сраженные вражескими стрелами.

– Уходи! Живо! – крикнул юноше Василий Тупик, крутя у себя над головой своим страшным топором. – Прорывайся к нашим!

Татары кружили вокруг Тупика на своих вертких лошадках, но нападать на него не решались, видя лежащие в траве тела порубленных воеводой ордынцев.

Ропша ударил коня пятками в бока и помчался к северному склону холма, закинув за спину свой круглый щит. Он почувствовал на скаку, как в его щит одна за другой вонзились три татарские стрелы.

Мимо проносились другие русские ратники, выполняя замысел воеводы Мелика и заманивая ордынцев, упоенных успехом, туда, где уже заканчивал построение передовой полк русской рати.

С вершины холма, где воздух был прозрачен и чист, открывался дивный вид на раскинувшуюся далеко внизу низменность, подернутую редкими клочьями тумана и обрамленную по краям густыми рощами. Там, внизу, ровным удлиненным прямоугольником застыло войско, пехота и конница. До него было не более версты. Потоки слепящих солнечных лучей искрились, разбиваясь о металлические шлемы, щиты и брони русских ратников, блеск которых издали напоминал чистое серебро.

Челубей осадил рвущегося в галоп скакуна, вглядываясь с высоты в русское войско. Он сразу оценил опытным взглядом все выгоды занимаемой русичами позиции. Пересчитав боевые стяги, Челубей мысленно прикинул примерную численность русской рати.

Уцелевшие конники из русского дозорного отряда спешили под защиту своей грозной рати, перегородившей равнину от края до края.

Челубей отдал приказ прекратить преследование русского дозора.

К нему приволокли израненного Василия Тупика, который еле стоял на ногах.

– Повелитель, этот урус убил семерых наших воинов, – доложил Челубею кривоногий скуластый сотник в мохнатой шапке с острым верхом. – Что делать с ним?

– Эй, храбрец! Жить хочешь? – Челубей шагнул к пленнику, уперев руки в бока. – Скажи, где сейчас князь Дмитрий, и я отпущу тебя.

Тупик поднял окровавленную голову и плюнул в лицо Челубею.

– Собака-урус! – ощерился Челубей.

Он выхватил из рук стоящего рядом нукера короткое копье и вонзил его в пленника с такой силой, что наконечник копья вышел у того сзади между лопаток.

На одном из переходов повозка, в которой ехала Настасья, опрокинулась на глубоком ухабе. Настасья вывалилась наружу через разорванный полог и едва не угодила под копыта проезжавшего мимо верхом на коне знатного татарина.

Взглянув на Настасью, татарин заулыбался и спрыгнул с коня. Сопровождавшие его телохранители живо поставили повозку на колеса, привели в порядок перепутавшуюся упряжь, сложили в возок сумки и бурдюки.

– Чья ты, красавица? – обратился к Настасье незнакомец.

Он был молод и строен. Его лицо с тонкими чертами было усыпано темными точками угрей. Раскосые глаза его светились каким-то сластолюбивым блеском, на сочных красивых устах блуждала непринужденная улыбка. Одет незнакомец был не просто богато, но роскошно. Епанча, штаны и плащ на нем были из дорогой тонкой ткани, расшитые узорами из золотых ниток. Круглая тафья на голове была из малинового алтабаса с золотыми кистями.

Настасья с изящным поклоном поведала щеголю, что ее хозяином является сотник Сужан из кипчакского рода Эльбули.

– А! – протянул незнакомец и, не касаясь стремян, взлетел в седло.

К Настасье приблизилась служанка другого военачальника из рода Эльбули, возок которой всегда следовал за повозкой Настасьи.

– Знаешь, кто сейчас был перед тобой? – спросила пышнотелая Аза, кивнув Настасье на удаляющийся рысью небольшой конный отряд, во главе которого мчался юный щеголь в малиновой шапочке.

Настасья отрицательно помотала головой, собираясь взобраться на передок повозки.

– Это же сын Мамая! – с восторженным восхищением в очах промолвила Аза. – Красавчик, правда?

– Это Салджидай? – Настасья невольно вздрогнула.

– Ну да! – кивнула Аза.

Мимо со скрипом тянулись крытые материей возы, запряженные мулами и лошадьми, важно вышагивали вереницы верблюдов, груженные огромными тюками, семенили ослы, к спинам которых были приторочены кожаные емкости с водой и простоквашей. Возницы и погонщики кричали Настасье и Азе, чтобы те не загораживали путь.

Настасья запрыгнула в возок и хлестнула мулов тонким длинным хлыстом. Аза убежала к своей повозке.

На закате дня, когда татарская орда разбила лагерь возле небольшой речушки, Настасья только-только выгнала мулов на пастбище и приготовилась разжечь костер. Вдруг появился Сужан с каким-то замкнутым лицом. Он велел Настасье собрать свои вещи.

– Зачем? – удивилась Настасья.

– Тебя купил Салджидай, сын Мамая, – хмуро ответил Сужан. – Теперь ты принадлежишь ему.