Firefly. Машина иллюзий - Джеймс Лавгроув

– Вам стоило сначала проверить его рекомендации, а уж потом нанимать.

– Да, теперь я это тоже понимаю. В общем, это ржавое ведро теперь стоит в доках Ивздауна, на тамошней свалке, и ждет, когда его разберут на части. А у меня столько долгов, что и думать страшно. Ну а так я в полном шоколаде. А ты? Как карьера охотника за головами? Продвигается?

– Она меня кормит, – пожала плечами Зои. – Дает мне возможность применить мои навыки.

– По слухам, ты доставила сюда полковника Трегарвона.

– Лишь несколько кусочков. В основном он остался на Хейвене.

– Жаль. Славный был малый.

Когда он произнес эти слова, Зои на мгновение показалось, что перед ней снова прежний сержант Рейнольдс. Мысли о Трегарвоне и других гадах из Альянса вызывали у него приятные воспоминания о тех временах, когда он знал, что к чему и кто есть кто. Возможно, для него было бы лучше, если бы сторонники независимости проиграли войну, подумала Зои. Возможно, Мэлу Рейнольдсу нужны враги, с которыми он должен сражаться. Он определяет себя через то, чему он сопротивляется, а если противостоять было некому, он превращается в ничто.

– Можете присоединиться ко мне, – сказала она. – Поимка преступников – дело денежное, и, думаю, из вас бы вышел отменный охотник за головами. Мы могли бы действовать заодно.

К тому моменту она уже напилась, но говорила вполне искренне. Она думала, что ей будет очень приятно снова работать вместе с Рейнольдсом.

– Не знаю, – ответил Мэл. – Для меня ли эта работа?

– Подумайте об этом. На свободе десятки, а может, и сотни военных преступников. Они засели где-то в глуши и молятся о том, чтобы правосудие их не настигло. Кто-то из них, возможно, даже считает себя в безопасности, думает, что расплачиваться по счетам не придется. Разве вы не хотите, чтобы они оказались в тюрьме?

– Будь у меня выбор, они бы оказались в могиле.

– Это тоже вариант, ведь если разыскиваемый не подчиняется, охотник за головами имеет право применить оружие. Лично я предпочитаю другие методы, но в некоторых случаях – в частности, с Трегарвоном – не очень жалею о содеянном.

– Ну ладно. Может быть, – сказал Рейнольдс и, чуть помедлив, указал на их пустые стаканы. – Слушай, ты…

– Вы платите?

Рейнольдс сокрушенно покачал головой:

– Я надеялся, что эту честь ты возьмешь на себя.

Зои была не против заплатить за выпивку еще раз, а потом еще раз. Во время войны Рейнольдс неоднократно спасал ее шкуру, и уж за это она могла бы поставить ему стаканчик-другой – особенно если у него в жизни черная полоса и ему отчаянно нужно напиться.

Когда время подошло к закрытию, Зои, Рейнольдс и несколько еще оставшихся посетителей, пошатываясь, вышли из бара.

– Я знаю одно местечко, – сказал Рейнольдс. – Оно недалеко.

– Да? И чем там занимаются?

– Наливают алкоголь допоздна. Еще там женщины в одних трусиках. Но главное – там алкоголь. Интересует?

– Женщины в одних трусиках – нет, – ответила Зои. – А вот алкоголь… Ладно, почему бы и нет? Показывайте дорогу.

Рейнольдс пошел вперед, Зои, спотыкаясь, следовала за ним. В прошлом ей случалось напиваться и сильнее, чем сейчас, но обычно она была значительно более трезвой. Сейчас она, можно сказать, выпила достаточно. С ней ее верный товарищ Рейнольдс, и он ведет ее в какое-то сомнительное заведение, где они, вероятно, с кем-нибудь подерутся.

Ах, вот это жизнь.

Даже когда они зашли в плохо освещенный район города, где здания жались друг к другу, а переулки становились все более узкими и извилистыми, Зои совсем не волновалась. Она прекрасно понимала, какой силой обладают они с Мэлом. Если возникнет опасная ситуация, они с ней справятся.

И все же, когда неприятности начались, все произошло быстро – почти слишком быстро для нее.

Она почувствовала знакомое покалывание. Можете называть это «шестым чувством». Можете называть это «ситуационной осведомленностью», которую в Зои вдолбили в учебном лагере «бурых» и которую она отточила в бою. У нее за спиной послышался шорох шагов. Кроме того, кто-то осторожно подкрадывался к ней спереди.

– Мэл… – прошептала она.

Они напали со всех сторон одновременно. Двое выскочили из дверных проемов. Третий побежал на них сзади. Четвертый и пятый спрыгнули с пожарной лестницы. Шестой вышел из соседнего переулка.

Может, Зои и напилась, но на ее рефлексы это почти не повлияло. Резко присев, она сделала подсечку ближайшему из нападавших. Когда он упал, Зои бросилась на него и поставила колено ему на горло. Мужчина беспомощно захрипел.

Зои развернулась и увидела, что на нее бежит еще один человек с чем-то вроде дубинки в правой руке. Нет, это не дубинка, а ломик. Зои, все еще пригибаясь, ушла от удара вправо и провела апперкот точно в солнечное сплетение. У противника перехватило дух, и он упал на колени. Зои схватила его за правую руку и так резко выкрутила запястье, что в нем порвалась связка. Человек взвизгнул; Зои нанесла ему несколько ударов отнятым у него ломиком, и тот потерял сознание.

Зои выпрямилась и посмотрела по сторонам, ища Рейнольдса, но увидела только четырех оставшихся бандитов, которые образовали полукруг перед ней. Все они были вооружены тупым оружием – от дубинки до монтировки.

– Если это ограбление, – сказала Зои, взвешивая в руке ломик, – то я вам одно скажу: не на тех вы напали, жалкие твари.

– К сожалению, на тех, – отозвался Рейнольдс где-то у нее за спиной.

В голове Зои вспыхнуло солнце.

Затем пришла боль, которая обожгла ей мозг.

Ломик выпал у Зои из рук, и она упала на землю, сжимая затылок обеими руками. Мир, казалось, превратился в желе; все выглядело мягким и зыбким. В тусклом переулке стало еще темнее.

Зои собрала все силы, чтобы не потерять сознание.

– Зои, – сказал Рейнольдс, – если тебя это утешит, то знай: мне страшно жаль, что так вышло.

Она повернулась и посмотрела на него.

В руках он держал небольшую дубинку, обтянутую кожей.

Еще один удар, и в глазах у Зои потемнело.

Джейн, Мэтти и их мать заколотили окна в доме, а рядом с дверями поставили тяжелую мебель, чтобы в случае необходимости ее можно было быстро сдвинуть, заблокировав проход. Кладовку наполнили провизией: пищи и свежей воды в ней было столько, чтобы душа не рассталась с телом в течение месяца. Дом был подготовлен к осаде.

Она началась не сразу.

Коббы по очереди поднимались на огороженную площадку на крыше. Оттуда, словно из орлиного гнезда, открывался вид на много миль вокруг, так что даже суслик не мог бы подкрасться к дому незаметно.