Разжигая пламя - Ольга Ясницкая

Шум постепенно стихал, и, когда последний болтун наконец заткнулся, Юстиниан заговорил:

— Этой ночью Регнум испытал настоящее потрясение. И тот, кто считает бывшего принцепса обычным преступником — жестоко ошибается. Это не преступление, господа, это чудовищно опасная болезнь сродни чуме. И, как мы видим, она заражает даже самые выдающиеся умы. Имя этому недугу — человеконенавистничество. Да! Именно так. Потому что нужно действительно ненавидеть людей, чтобы встать на сторону осквернённых, бороться за их свободу. К сожалению, заражённых этой болезнью намного больше, чем хотелось бы верить. И я не постесняюсь взять на себя роль санитара, готового очистить Прибрежье от этой заразы.

Юстиниан сделал торжественную паузу, давая всем время переварить услышанное:

— И начну я с головы, ведь рыба гниёт именно с неё. Уважаемые сенаторы, десять лет вы служили народу под началом истинного афилантропа, и я не поверю ни на секунду, что в ваши великие умы не закралось даже малейшего подозрения. Напротив, я уверен, что даже сейчас среди вас есть те, кто предан той же идее, что и принцепс. Посему, как единственный на данный момент компетентный представитель власти, я временно отстраняю Сенат до полного выяснения обстоятельств.

— Вы не имеете права! — возмутился Фидель, старый магистр Гильдии. — В заветах ясно сказано о вашем месте, господин Юстиниан.

— В заветах также недвусмысленно сказано и о том, что грозит за покрывательство осквернённых и попытку смены власти, — напомнил король. — У меня есть неоспоримые доказательства, что господин Максиан не только потворствовал Стальному Перу, но и плёл заговор против короны, желая занять моё место.

Среди сенаторов прошёлся тихий ропот. Они недоуменно пересматривались между собой, и в каждом их взгляде, в каждом движении и слове сквозил страх.

— Если даже так и было, — выступил Гай, — Сенат не имеет к этому никакого отношения. Мы остаёмся преданы нашему народу.

— Так убедите нас в этом, — выкрикнули с трибун.

По залу пролетели одобрительные возгласы.

— Народ с вами, Ваше Величество!

— Мы требуем отстранить Сенат!

— Пусть докажут свою невиновность!

Гвалт возмущения накрыл с новой силой.

Юстиниан поднялся, и крики мгновенно затихли. Корнут не сдержал довольной улыбки. Вот оно — уважение. Фактически за один день ему удалось создать угрозу целому государству и предложить безопасность в лице короля.

— Граждане Прибрежья! Я тот, кто всегда будет на страже закона и безопасности государства! Нас окружил невидимый враг, но мы вовремя заметили его существование и готовы нанести сокрушительный удар прямо в сердце. Мы вычистим от этой погани каждый тёмный угол Прибрежья. С сегодняшнего дня полиция начнёт проверку каждого сенатора, чиновника и любого, кто имеет хоть малейшее отношение к власти. Но повода для паники нет: деятельность Сената будет восстановлена в кратчайшие сроки, это я вам гарантирую.

За годы службы Корнут никогда не видел, чтобы так аплодировали королю. Это было не просто признание, им восхищались, его едва ли не боготворили. И всё же это ещё не полная победа: дальше нужно действовать решительно и молниеносно, пока враг не оправился от удара.

Предчувствие надвигающейся беды терзало Ровену с самого утра. Она никак не могла найти себе места: то и дело хваталась за книгу, пытаясь прочесть хотя бы строчку, но тяжёлые мысли терзали разум, не давали сосредоточиться. Слова на бумаге разбегались при взгляде, приходилось перечитывать по нескольку раз, чтобы понять, о чём речь. В какой-то момент увязнув в замысловатой фразе, она наконец сдалась, с досадой захлопнула книгу и уставилась в окно.

Время клонилось к полудню, а Восемьдесят Третья так и не объявилась. Вход в спальню охраняли львы, и на любые вопросы отвечали скупыми фразами, из которых удалось выяснить, что проверка затянется дольше положенного и по соображениям безопасности лучше не покидать покоев.

Ответы казались абсурдными, отчеканенными, неестественными, вложенными кем-то в уста стражников. Почему не выпускают никуда, если это обычная проверка? При чём вообще здесь безопасность?

Ровена лелеяла надежду, что всё обойдётся, но тоненький мерзкий голосок, живущий в самом тёмном уголке разума, неустанно твердил обратное. Надвигалось что-то страшное, чего она боялась больше всего на свете.

В конце концов Ровена решила, что пока лучше сохранять спокойствие и ждать. Если бы Юстиниан всё пронюхал, она бы уже шла по Площади Позора прямиком к эшафоту.

Быть может, и вправду что-то стряслось в казармах? Например, нашлось припрятанное оружие, или подрались не на шутку. Это же скорпионы, им только дай повод пустить кому-нибудь кровь.

«Да, наверняка так оно и есть, — старалась убедить себя Ровена. — Им бы на поле боя: выпустить свою мощь, рубить врага, орошать кровью иссушённую землю, а не таскаться тенью за знатными. Вот и развлекаются как умеют.»

Как бы Восемьдесят Третьей не досталось больше остальных, она же, как старшая, за каждого подопечного в ответе. Скорее бы выяснить, в чём там дело!

В дверь робко постучали. Ровена напряжённо застыла. Поначалу обрадовалась при виде маски, но потом, разглядев серую форму и вместо номера — набор букв и цифр, разочарованно выдохнула.

— Госпожа, — девица-сервус услужливо поклонилась. — Ваш обед.

Она осторожно опустила поднос рядом на стол и как бы невзначай склонилась над ухом:

— Прикажите мне прибраться в вашей спальне, — шепнула она.

Ровена сразу смекнула: у служанки наверняка к ней послание, а гвардейцы чуть ли не над душой стоят, следят через открытую дверь за каждым шагом.

— Будь добра, приберись в ванной комнате, — с напускной надменностью произнесла Ровена как можно громче. — И заправь постель. Не выношу беспорядка!

Служанка низко поклонилась:

— Как вам будет угодно, госпожа.

— И закрой дверь, не хочу простыть!

Сервус охотно выполнила приказ, захлопнув дверь чуть ли не перед носами стражников, и, выждав несколько секунд, бросилась к Ровене:

— Меня послала Восемьдесят Третья. Просила сообщить, что её допрашивал господин канселариус о той самой ночи. Он всё знает!

«Он всё знает…» — эхом звенело в ушах.

Ровену сковал неодолимый ужас. В груди будто образовалась ледяная глыба, голова пошла кругом, а мир поплыл перед глазами.

— Вы в порядке?

— Принеси воды, будь добра, — прошептала она непослушными губами.

Служанка бросилась выполнять просьбу, и уже через мгновение Ровена держала опустошённый бокал и пыталась прийти в себя.

Откуда ему всё известно? Где же они допустили ошибку? А может, кто-то сдал из своих… Неужели..?