Беркутчи и украденные тени - Яна Батчаева

настолько насыщенной, а искусство беркутчи требовало изучения, без дневника, как оказалось, сложно уложить все обретенные знания и мысли в голове.

– Э-эм, так… Существует четыре мира…

– Извини, что перебью тебя, но тут надо понимать, что существует не просто четыре мира, а четыре известных нам мира, а сколько их на самом деле, даже беркутчи не знают, – поправил его Рома. Эмма закатила глаза: ее выводило из себя занудство младшего Скалина.

– Ладно, существует четыре известных нам мира, – раздраженно продолжил Рат. – Маалум – магическая империя, которой правят колдуны; Сакту – призрачный безмолвный мир; Андара – человеческий; и Ирий – светлое царство, о нем нам известно меньше всего, поскольку еще никому не удавалось пройти через печати и побывать там. Все они разделены энергетическими линиями – границами – по всей земле и живут параллельно друг с другом. Но есть в них особые более тонкие места. Они не видны человеческому глазу, но есть существа, способные жить сразу в нескольких мирах и улавливать такие бреши, например, лешии или домовые. Иногда эти создания вполне безобидны, а иногда несут страшное зло. Вот для того, чтобы последних держать вдали от человека и следить за тем, чтобы границы и дальше себе стояли, не смешав все миры в один, и существуют беркутчи.

– Отлично, Ратмир, – похвалил дед Ефим. – А самих потусторонних существ изучаешь?

– Честно сказать, я только начал. Вчера читал про русалок, – ответил Рат. Услышав про русалок, Мирон прыснул от смеха, а Громов слегка покраснел.

– Тебе нужно больше читать, чтобы догнать Мирона и Эмму, – сказал мужчина.

– Но практика важнее, а книги еще никому не спасали жизнь, – сумничала Уварова, за что дед Митяй смирил ее неодобрительным взглядом зеленых глаз.

– О дитя, ты словно неукротимое пламя: не привыкла никого слушать, да и уважению старших не научилась, но ты должна помнить, что пламя без присмотра почти всегда грозит стать разрушительным пожаром, – покачал головой мужчина. Эмма в ответ хмыкнула, но препираться больше не стала.

Около часа они еще просидели вокруг маленького костра, обсуждая существующих чудовищ и способы пробуждения тотема. Как оказалось не всем рожденным в семьях беркутчи дано стать охотниками на нечисть, защитниками людей. Некоторые, такие, как например отец Эммы, все детство провели в обучении, но даже к восемнадцати годам, так и не сумели получить благословение своих предков и призвать заветную птицу, хотя бывали случаи, когда юноши добивались этого уже к шестнадцати. Как сказал наставник, неудача грозит только тем, чьи души остаются закрыты для настоящего мира, а сердца не слышат его тихий шепот. Рат же, в свою очередь, подумал о том, что возможно отец Эммы так жаждет наследника, чтобы воплотить свои несбывшиеся мечты и раз уж ему не удалось стать воином-беркутчи, то это должен был бы сделать его сын. Если бы только Уваров открыл глаза и посмотрел на свою дочь, то понял бы, что ему не о чем беспокоиться.

– Ну что, кто начнет? – спросил наставник.

– Дамы вперед, – усмехнулся Мирон и театрально махнул рукой, якобы пропуская Эмму.

– На твоем месте, я бы и после не высовывалась, дабы не унижаться, – сказала девочка и скорчила забавную рожицу.

Она заправила за уши голубые косички и вытащила из рюкзака длинные черные перчатки, сразу же натянув их на руки до локтей, и какое-то каучуковое изделие, напоминающее очень широкий браслет из нескольких ремешков, а после отошла с ним подальше от остальных. Там, стоя на пустом холме, девочка застегнула все ремешки на своем левом предплечье. Рат во все глаза наблюдал за ней. Чутье подсказывало ему, что сейчас будет нечто потрясающее. Он не ошибся – как только Эмма кивнула, дед Ефим вынул из рюкзака прозрачный бумеранг и запустил высоко в небо. Его почти не было видно, но глаза девочки без труда ловили движение. Она подняла левую руку и над каучуковым браслетом что-то засветилось, а затем это что-то полетело в цель. Раздалось шипение и бумеранг разлетелся на несколько кусков, которые от соприкосновения с чудной стрелой мгновенно воспламенились и погасли, не оставив после себя и следа, еще до того, как коснулись земли. Дед Ефим вытащил еще несколько причудливых бумерангов – они также были сбиты.

– Вообще-то, это небезопасно, – смотря на то, как ловко справляется с мишенями Эмма, нудил Рома.

– Безопасность для трусов, – тут же среагировал Мирон.

– Перед тем, как спалить баню, ты то же самое говорил, – огрызнулся младший брат.

– Да там банник был! Или ты хотел, чтобы он тебя окатил кипятком?

– Не было там никого! Ты сжег баню, потому ее отец построил…

– Довольно. – Дед Ефим поднял ладонь вверх, призывая к миру.

Девочка вернулась. Громов так и стоял с разинутым от восторга ртом. Она явно была собой довольна, а увидев реакцию одноклассника и вовсе заликовала.

– Такому в школе не научат, а? – улыбнулся Мирон и подтолкнул плечом Громова. – Теперь ты понимаешь почему она никогда не соревнуется в стрельбе из лука? Это слишком легко для нее, да и несправедливо по отношению к простакам. К тому же вокруг наших семей и так вьются всякие разные истории и лучше не давать новые поводы для них.

Рат не обратил внимание на его слова. Его взгляд был прикован к браслету Уваровой, а точнее и не браслету вовсе, а, как оказалось, складному наручному арбалету. Эмма дернула рукой: прочная тетива натянулась и сверкнула искра, из которой появилась самая настоящая молния, как на рисунках в дневнике его предка, а Рат-то решил, что это было лишь схематичное изображение оружия, но как оказалось зигзаг означал молнию буквально.

– Вот это да! – поразился мальчик.

– Классная штука, – кивнула Эмма. – Стащила из сейфа отца. Он же им не пользуется, для сына бережет, а потому до сих пор не знает, что Перун у меня, как и не знает о моих занятиях в принципе.

– Перун?

– Ну да, так его назвали наши предки. Он ведь стреляет молнией, так? Вот поэтому и носит имя древнеславянского бога-громовержца.

– Хочешь сказать, что древние боги тоже…

– Не беси мои мозги, Громов. Некоторые мифы всего лишь мифы. Лучше на вот, практикуйся попадать по мишеням – на будущее пригодится.

Девочка сняла свой арбалет и передала его Рату. Ремешок за ремешком затягивался вокруг предплечья подростка удивительный браслет из толстых каучуковых полосок, гладкие деревянные пряжки надежно фиксировали его, а дуги и тетива смыкались в толстый стержень, вытянутый по всей длине. Устройство было легким, но при этом невероятно крепким и удобным.

– Что дальше? – спросил мальчик.

– Резко встряхни рукой и плечи с