В тени Обсидиана - Татьяна Лакизюк

Мягкосердечная Криолина в который раз попыталась утихомирить разошедшегося Андалузита:

– Успокойтесь, прошу вас. В вашем возрасте вредно так волноваться. Давайте будем рассудительными. На эмоциях можно принять много необдуманных решений.

– Как я могу успокоиться, когда мой родной петрамиум покрыт позором?! – горько воскликнул Андалузит.

– Я тоже думала примерно так же всего час назад, – мягко возразила Криолина. – Но, побывав в подземелье, изменила свое мнение.

– Что? Вы тоже испугались статуи? Точнее, ее жалких обломков?

Обычно такой обходительный Андалузит в гневе даже не замечал, что говорит с правительницей в высшей степени непочтительно.

– Предлагаю вам самим туда сходить.

– Возьму и схожу! Уж я-то не испугаюсь остатков статуи!

– Сходите, обязательно сходите, пока Гелиодор не сжег там все без следа.

– А зачем что-то сжигать? – не поняла Турмалина.

– А вот вы сходите и сами посмотрите. Я уже устала спорить. Я полностью на стороне Гиацинта и считаю, что в сложившихся условиях он принял правильное решение.

– И правда! Сколько можно спорить? – поддержала Цитрина. – Нужно самим сходить.

– Вам бы я не советовал, – тихо промолвил Александрит. – Такие потрясения в вашем…

Он осекся, оборвав фразу на полуслове.

– В моем возрасте, ты хотел сказать? – усмехнулась Цитрина. – Алекс, мальчик мой, ты же знаешь, я еще вполне бодра.

Тяжело поднявшись со стула, она первая пошла к выходу.

– Ну и? – Цитрина оглянулась на остальных. – Долго вас ждать?

Через некоторое время притихший Андалузит и другие старейшины вернулись в зал советов. Цитрина зябко ежилась, и Александрит, увидев это, отправил пробегавшего мимо мальчишку за шалью для нее.

– Да уж, – промолвила Цитрина. – Не думала, что мне, прожившей столько лет, доведется испытать такое. Я думала, вы преувеличиваете, а вы, как оказалось, преуменьшаете. Эта мерзкая слизь… Бр-р-р… А вонь… Она до сих пор стоит у меня в носу.

Достав из необъятного кармана флакон нюхательной соли, который всегда носила с собой, Цитрина втянула воздух и громко расчихалась.

– Теперь я тоже считаю, что Гиацинт и другие воины не виноваты. Это невозможно вынести. Караульные и так проявляли большое мужество, спускаясь туда.

Андалузит, так эмоционально говоривший раньше, теперь молчал. Перед его глазами стояла черная слизь, облепившая стены камеры и коридора, а в носу и во рту до сих пор чувствовалось зловоние. Он с трудом удержался, чтобы не попросить у Цитрины ее флакон. Андалузит в полной мере пережил удушающую ненависть и злобу переполнявшую подземелье. По-прежнему считая, что воинский долг прежде всего, в глубине души он не мог не признать, что испытать такое еще раз ему бы не хотелось.

Дверь залы тихонько приоткрылась, и часовой доложил:

– Прибыл викариум Гиацинт, пригласить?

– Очень своевременно, – проворчал Андалузит.

– Давай, – кивнул Гелиодор. – Послушаем, что он скажет.

Через мгновение в зал советов четким шагом, лязгая мечом, закрепленным на поясе, вошел Гиацинт в полном военном обмундировании. Поприветствовав присутствующих, он вытянулся в струнку и замер в ожидании.

– О случившемся знаешь? – начал Гелиодор.

– Так точно, господин главнокомандующий. Мне сразу доложили, – отрапортовал Гиацинт.

– И что? Где ты был со вчерашнего дня? Почему допустил панику среди населения?

– Я немедленно отправил к вам гонца с докладом, а сам, чтобы не терять время, поехал проверять бывшие владения отверженных. Объехал там каждый клочок земли.

– Зачем? – недоуменно спросил Андалузит.

– Как зачем? – Гиацинт удивленно поднял брови. – Я рассудил, что если внутри статуи находилась живая ведьма, то она направилась туда, где безраздельно властвовала тринадцать лет и где знает каждый уголок. Я рассчитывал найти ее и, пока она слаба после долгого заточения в статуе, сразу захватить или уничтожить. Поэтому я взял отряд воинов и отправился в ее бывшие владения.

– Кто тебе отдал такой приказ?

– Никто, – заметно растерялся Гиацинт. – Но я думал, так лучше.

– Ты слишком много на себя берешь, молодой человек! – грозно вскричал Андалузит. – Ты как военный викариум должен четко знать, что в военном деле чрезмерная инициатива неуместна.

– Как вы правильно заметили, – проговорил Гиацинт, – я назначен военным викариумом, а значит, не должен согласовывать все свои действия с правителями. От меня и моих своевременных решений может зависеть благополучие всего Драгомира. Я был здесь, в петрамиуме целителей, когда мне сообщили эту новость. Убедившись, что вместо статуи в камере действительно одни черепки да остатки цепей с сетями, я принял решение идти по горячим следам. Если бы я сначала направился в Гарнетус, согласовывал бы с господином главнокомандующим план действий, то, вполне возможно, мне не удалось бы обнаружить следов ведьмы.

– Можно подумать, ты нашел! Целый отряд воинов не нашел, а тебе раз – и посчастливилось! – с неприкрытой иронией произнес Андалузит.

Самоуверенность молодого военного и манера отвечать без тени сомнения его злили.

– Да, нашел, – гордо ответил Гиацинт.

– Что? – в один голос спросили правители и даже привстали со своих мест.

– Вот!

Гиацинт вытащил из сумки небольшие свертки. Положив их на круглый стол, он с преувеличенным почтением сделал шаг назад.

– Что это? – нетерпеливо спросила Криолина.

Александрит, осторожно потрогав пальцем непонятные коконы, тихо сказал:

– Это трупы мелких птиц и грызунов, опутанные паутиной.

Все потрясенно замолчали.

Перед глазами правителей встала картина явления Жадеиды на военный совет. В тот день она пришла с фатой на голове и потребовала немедленной свадьбы с Александритом. Именно тогда развернулась ужасная сцена кормления паука. Жадеида доставала из сумки полузадушенных птиц и грызунов, а мерзкий паук опутывал их паутиной, впрыскивал яд и с наслаждением высасывал бедняжек. Останки паук брезгливо бросал на пол.

Криолина вздрогнула и закрыла лицо руками, без сил опустившись на стул.

– Уберите это, – севшим голосом попросила она, смертельно побледнев.

Празет, старейший целитель, склонился над замученными созданиями.

– Уже поздно что-либо делать… А так мы могли бы узнать, кто на них напал. Но они убиты ядом. Никакие чары в мире не смогут их оживить.

– То есть вы считаете, что это оставил после себя паук Жадеиды, хранитель колдовских книг по имени Черный Обсидиан? – спросил Ларимар, старейший житель Сафайрина.