Чейзер. Крутой вираж - Вероника Мелан

Настоящий мужчина – прекрасный, спокойный, любящий. Почему он остался в прошлом?

А тот, что приедет с минуту на минуту – он тот же? Тот же самый Мак Аллертон?

Наверное. Только восторга не чувствовалось.

Если победит она – он обидится, потому что обыграет его не своя, а чужая женщина. Если победит он – она больше не вернется, чтобы завоевывать его. Наверное, не вернется – ей не хотелось об этом думать.

Все, приезжай, пора.

Стоило этой мысли мелькнуть в сознании, как сзади послышался шум мотора.

«„Фаэлон“ так не шумит», – успела удивиться Лайза, прежде чем увидела, что из-за поворота показалась не одна, а две машины. Вторая принадлежала Стивену Лагерфельду.

– Док даст нам отмашку. Остальные ждут у финиша.

Показавшейся из синего седана Лагерфельд разматывал широкий белый флаг; вышедший из «Фаэлона» Чейзер вызывающе разглядывал стоящую у своей машины Лайзу.

– Это и есть мой приз? – спросил он таким тоном, будто произнес: «Поставьте этот так называемый подарок, который вы принесли на мой день рождения, в угол – я не буду его разворачивать».

«Это не твой приз, – зло подумала Лайза. – Это моя машина, ей и останется».

Не дождавшись ответа, Чейзер перевел взгляд на хозяйку «Миража». Какое-то время разглядывал ее состоящий из узких спортивных штанов, удобной курточки и кроссовок водительский наряд – разглядывал, как ей показалось, со смесью неприязни и презрения, мол, ты даже умеешь ходить без каблуков? – но комментировать его не стал. Ограничился равнодушной фразой:

– Если слетишь в кювет, Стивен будет наготове.

Лайза сдержала фонтан растущего негодования, проглотила едкое «сам бы не слетел» и отвернулась.

Нет, Чейзер не слетит ни при каких обстоятельствах. Но он определенно ни во что не ставит соперницу, так?

Лайзу вдруг охватила веселая злость – и прекрасно! Чем меньше он ожидает от нее и от ее неприглядной на вид – некрасивой, не обтекаемой, примитивной по сравнению с «Фаэлоном» – машины, тем лучше, тем слаще покажется ей на вкус предстоящая победа.

Когда док объявил о готовности – встал на обочине и поднял помятый флаг, – водители, не сговариваясь, посмотрели друг на друга.

Последние секунды перед стартом, последние слова, напутствия, пожелания.

Лайза не стала желать Чейзеру удачи – ни к чему: та всегда сопутствовала ему. Вместо этого бросила:

– Когда начнешь проигрывать, не вздумай зацепить мою машину и оцарапать ее.

В хищном взгляде Мака сверкнул недобрый огонек:

– Люблю дерзких. Правда, хватает их ненадолго.

– Не в этот раз.

– Тогда и ломать буду не спеша.

– Мечтай.

Ноздри Чейзера раздулись, ответа не последовало.

На том и разошлись; почти одновременно хлопнули две дверцы.

Она волновалась на улице – там ее пыталась подавить, побороть, напугать чужая воля, – но успокоилась в машине. Привычно положила одну руку на руль, вторую на рычаг переключения скоростей, медленно вдохнула, позволила эмоциям улетучиться. Те выплыли из головы неохотно, но выплыли; ступни коснулись педалей.

Она не зря встала справа: на первой секунде вырвется вперед, первой достигнет поворота, плавно войдет в него по дуге – Чейзер останется слева, траектория его машины будет не идеальной, Лайза выиграет доли секунды. Все должно быть именно так. И все будет именно так, если Аллертон не решит вдруг, что противник слишком опасен, и не произведет свой фирменный старт: длинная первая, педаль в пол, визг оборотов – моментально вторая, снова в пол, до шести тысяч, затем третья…

«Нет-нет-нет, только не это», – молилась Лайза мысленно.

Если Чейзер решит стартовать подобным образом, она обречена – при таком режиме «Фаэлон» не обогнать даже самолету.

Но Мак за весь прошлый год использовал такой старт всего трижды – он сам об этом говорил; такая нагрузка на движок была лишней, не оправданной в случае, если машина «жертвы» была слабее.

А ведь он думает, что «Мираж» слабее, правда?

Док дал отмашку рукой: три секунды, две, одна… СТАРТ!

Одновременно с опустившимся вниз флагом на пустой ночной дороге взревели два мотора.

Она глазам своим не верила! «Мираж» вырвался почти на корпус уже на старте. Как?! Кто-то услышал ее молитвы, или же Чейзер действительно принял ее за дурочку?

– Да-да-да!!! – орала Лайза на весь салон.

Он просчитался, не поверил, что подобная развалюха способна развить гигантское ускорение, – так тебе! Так тебе! Так!

Салон трясло, движок ревел, постоянно визжали шины. В крови бушевал адреналин, сердце грохотало так, что казалось, каждая клетка пульсирует, и кровь кипела в венах. Она не верила, что вырвалась вперед, – смотрела в боковое зеркало и почти слепла от радости: эта нужная ей секунда – секунда, способная обеспечить ей победу, – у нее в руках, в бешено вращающихся колесах, в надрывно орущих шестернях!

Он отстал совсем чуть-чуть, но отстал и теперь наверняка скрежетал зубами и сыпал проклятьями – самоуверенный индюк!

Сознание Лайзы было куда спокойнее сердечной мышцы – за дорогой наблюдали холодные и умные глаза.

Первый поворот направо – она вошла в него идеально: сильнее прежнего завизжали шины «Миража», а следом и шины «Фаэлона»; оттесненный влево черный жеребец Мака потерял из-за широкой дуги еще несколько драгоценных десятых секунды.

– Не вздумай царапнуть мой багажник! – рычала Лайза, впившись глазами в дорогу, крепко сжимая пальцами руль. Стоило дороге выровняться, как кроссовок не надавил – ударил по педали газа.

В какой-то момент Мак почти нагнал ее, но уже на следующем правом повороте она вновь описала идеальную дугу и вырвалась вперед.

«Сука!» – она знала – в своей машине он плюется именно этим словом.

А-ха-ха! Знай наших, учитель! Великолепный Мак, лучший гонщик всех уровней. Как ты думаешь, в кого пошла ученица?

«Мираж» ревел так громко, как никогда до этого, – пожалуй, она еще не заставляла стального коня нестись вперед с пеной у рта.

– Давай, родной! Потом отдохнешь!

Третий поворот влево – для того чтобы поймать верный момент и крутануть руль, одновременно переключая передачи, ей пришлось оттеснить «Фаэлон» почти к обочине – Мак тоже не хотел видеть свою машину поцарапанной. Плюс один Лайзе за наглость!

Думал, девочка? Думал, ссыкушка? Подавись!

Через несколько секунд обе машины неслись по шоссе почти вровень – жесткий мужской профиль не смотрел на хищный, словно высеченный из гранита женский. Ровный участок – «Фаэлон» почти моментально догнал «Мираж», его радиаторная решетка походила на оскал. Он глотал метры, давился и отыгрывал потерянные сотые секунды назад.