Лэшер - Энн Райс

Неожиданно раздался пронзительный звонок телефона. Маленькийбелый аппарат спрятался среди подушек, так что она долго не могла его найти. Надругом конце уже собирались дать отбой, когда Гиффорд наконец сняла трубку.

— Гиффорд слушает, — усталым голосом проговорилаона. Слава Богу, это был Райен.

— Не разбудил тебя?

— Нет, — тяжело вздохнув, ответила она. —Разве я могу уснуть? Я вся в ожидании. Расскажи, как все прошло. Нормально? КакМайкл? Ему лучше? И вообще, я надеюсь, ничего больше не произошло… Или…

— Гиффорд, ради Бога! Скажи, на милость, о чем тыдумаешь, когда вот так говоришь? Уж не внушила ли ты себе, что твои тревожныевопросы могут изменить то, что уже все равно состоялось? Ну, допустим, тебеудастся поразить меня своими чарами. И какой в этом толк? Хочешь услышатьдежурные слова, которые всегда готовы сорваться с моих уст? А что еще мнеостается делать? Ласково и осторожно поведать тебе о том, что кого-то насмертьзатоптали полицейские или перемололи лопасти парома?

У Гиффорд отлегло от сердца. Она уже поняла, что все впорядке. Ничего плохого не произошло. И могла бы спокойно повесить трубку, еслибы Райен со свойственной ему большой деликатностью не пустился в рассказы овсякой всячине, свидетелем которой ему довелось стать. Он стал перечислять ейвсе забавные случаи, которые произошли на празднике. На самом деле суть егорассказов сводилась к одной-единственной фразе: «Все прошло прекрасно, и ты,глупая, зря не осталась в городе».

— После двадцати шести лет совместной жизни ты так и ненаучился понимать, о чем я думаю… — нерешительным тоном начала она.

Ей не хотелось сейчас ни вступать с ним в спор, ни вообщепродолжать разговор. Теперь, когда Марди-Гра наконец закончился, она вдругощутила страшное утомление.

— Нет, черт побери. Я в самом деле не знаю, о чем тыдумаешь, — ровным голосом ответил он. — Равно как не знаю, почему тысейчас во Флориде, а не здесь, среди нас.

— Ну ладно. Что там у тебя еще? — мягко спросилаГиффорд.

— У Майкла все хорошо. Как, впрочем, и у всехостальных. Джин досталось больше бусин, чем кому-либо другому из нашей семьи.Малышка Си-Си получила приз за лучший костюм. А Пирс готов прямо сейчас идти сКлэнси под венец! Если ты хочешь, чтобы твой сын не наделал глупостей и всепроизошло как полагается, по всем правилам, то лучше поскорее приезжай и обсудис матерью Клэнси все, что касается подготовки к предстоящей свадьбе. Меня онаопределенно слушать не желает.

— Ты сказал ей, что расходы на организацию свадебнойцеремонии мы берем на себя?

— Нет, до этого вопроса я не дошел.

— Так дойди. Именно это она хочет от тебя услышать.Послушай, расскажи мне о Майкле. Что вы говорили ему о Роуан?

— Почти ничего. Во всяком случае, мы старались эту темуне затрагивать.

— Слава Богу.

— Видишь ли, он еще недостаточно окреп, чтобы выслушатьвсю историю целиком.

— А кто ее вообще знает целиком? — с горечью вголосе произнесла Гиффорд.

— Однако мы собираемся ему все рассказать, Гиффорд.Долго так продолжаться не может. Нельзя все время держать его в неведении. Ондолжен все узнать. Физически он уже почти здоров. Правда, не могу того жесказать о здоровье душевном. Да и никто не может. Выглядит он… каким-то нетаким, как раньше. Он очень изменился.

— Постарел, ты хочешь сказать? — печальным тономосведомилась Гиффорд.

— Нет, но изменился. И дело не в том, что теперь у неговолосы с проседью. Изменилось выражение его глаз. И его поведение. Он сталчересчур мягок, спокоен и выдержан в общении со всеми.

— Не нужно его волновать, — посоветовала Гиффорд.

— Можешь целиком положиться на меня. — Это былаодна из излюбленных фраз Райена, которую он всегда произносил с подчеркнутойнежностью. — Береги себя. И не заходи в воду одна.

— Райен, о чем ты говоришь? Вода уже просто ледяная.Чтобы не мерзнуть в доме, мне приходится целый день топить камин. Правда,погода стоит тихая и ясная. На небе ни облачка. Подчас мне кажется, что я моглабы остаться тут навсегда. Прости меня, Райен. Я не могу заставить себяпереступить порог особняка, не могу даже приблизиться к Первой улице.

— Знаю, Гиффорд, знаю. Но уверяю тебя, дети сказали,что в этом году у нас был самый лучший Марди-Гра. Всем очень нравятся нашисборища на Первой улице. В течение дня там побывали все Мэйфейры. Представляешь,в этом году на праздник прибыли шестьсот или семьсот человек. Честно говоря, ясбился со счета. Помнишь Мэйфейров из Дентона, из Техаса? Так вот. В этом годуприехали даже они. А Грейди из Нью-Йорка, помнишь? Все-таки Майкл молодчина.Хорошо, что он не нарушил традиции. Гиффорд, не принимай это в упрек, но еслибы ты видела, как все было здорово, ты бы меня поняла.

— А как Алисия? — полюбопытствовала Гиффорд, имеяв виду, протрезвела ли она. — С ней и Патриком тоже было все хорошо?

— До дома Майкла Алисия не дошла. К трем часам она ужебыла в своей обычной форме. Патрик тоже на банкет не явился. Ему было плохо.Нам пришлось оказать ему небольшую медицинскую помощь.

Гиффорд вздохнула. Она надеялась услышать, что Патрик умер.Она вполне отдавала себе отчет в своих чувствах. К чему врать самой себе?Патрик всегда был ей не по душе. Пьяница и развратник, он находил особоеудовольствие в том, чтобы придираться к жене и дочери. Для Моны он был почтичто пустым местом. «Я не уважаю отца», — хладнокровно заявляла та. Но надАлисией муж имел какую-то необъяснимую, странную власть.

— Ну, так как у Патрика дела? — переспросилаГиффорд, надеясь, что тот упал и сломал себе шею или что с ним случилосьчто-нибудь в этом роде, а Райен не хотел ей об этом сообщать.

— Он сцепился с Беатрис. Кажется, из-за Моны. Он былтак пьян, что вряд ли наутро вспомнит, из-за чего, собственно говоря, онизавелись. После шествия его отвезли домой. Ты ведь в курсе того, как Беаозабочена судьбой Моны. Так вот она все еще настаивает на том, чтобы послать еев школу на полный пансион. А знаешь, что произошло между Беа и Эроном? Вивиан,тетушка Майкла, сказала…

— Знаю, знаю, — вздохнув, перебила егоГиффорд. — Ты думаешь, что исследование нашей семьи кое-чему его научит.

Райен вежливо рассмеялся.

— О, забудь ты эту чепуху. Если бы ты не думала обовсех этих глупостях, ты могла бы быть здесь, с нами и так же, как мы,веселиться. Одному Богу известно, как пойдут у нас дела, если вдруг отыщетсяРоуан. Возможно, это будет только к худшему.