Такой, какой я есть - Андрей Владимирович Важенин

Интересная тема «Отцы и дети», очень интересная.

Иуда — герой или иуда?

Еще одна интересная тема, о которой хотелось порассуждать, — это фигура Иуды. С одной стороны, канонический изменник, абсолютное зло. С другой стороны, мне кажется, все не так просто. А может быть, действительно крамольные мнения, которые в последнее время имеют место быть. Может быть, Иуда был тот агент высшего разума, можно назвать его Богом или как угодно, который создал условия для того, чтобы Христос совершил свой подвиг и Христос стал Христом. Но при этом Иуда пожертвовал навечно своей репутации. Вспомним, какие терзания испытывал Христос в Гефсиманском саду накануне распятия, когда в нем боролись человеческая ипостась, человеческое тело, которое боялось смерти, боялось боли, и божественное начало, которое требовало от него этого — «ты должен совершить!». Это две программы жизненного бытия, которые схлестнулись в одном человеке. И кто знает, если бы Иуда не предал Иисуса стражникам, может быть, Иисус и сломался бы, может быть, и не совершил то, что должен был совершить. А может быть, Христос был и не единственным, и не первым. Сколько ходило тогда по Палестине различных проповедников… Но случилось, как случилось: Иуда передал Христа стражникам, и у Христа не было другого пути и другого выбора, как пройти Виа Долороса, на Голгофу и совершить то, что он должен был совершить. А Иуда самоликвидировался, как мы знаем, повесился, навеки очернив свое имя, очернив свою репутацию, но, быть может, тем самым создав условия для того, чтобы другой человек выполнил сверхважное задание. Скажите, пожалуйста, разве не похоже это на некие исторические сюжеты, на книги, связанные с работой разведки, контрразведки, с подвигами подпольщиков в годы Великой Отечественной войны, во время чеченский событий? Мне кажется, очень похоже. И вот такие фигуры как Иуда и Христос мне лично кажутся ближе, и Христос становится понятнее, и понятнее его человеческое начало, и более понятны его терзания и мучения, и значимой становится фигура Иуды. Это не просто чернильное пятно, помарка в Библии, а очень важная фигура, которая помогла реализовать промысел Божий. Но, повторяю, это всего-навсего мое мнение, мнение человека, не очень компетентного в богословии.

Игорь Хайденко

Много идет из детства, много идет из юношества. Редко встречаясь с человеком из юношества, находишь его так же интересным и близким, как и тогда… Тогда мы формируемся как люди, формируются наши симпатии, антипатии, определяются типажи людей, с которыми нам близко, понятно, и неприятные типажи. Вот одним из таких ярких персонажей был Игорь Хайденко, который пришел к нам в класс после 8-го. Это была 31-я физико-математическая школа. Сразу хочу сказать, что в области специальных предметов он был, безусловно, сильнее всех нас, вместе взятых. Такой своеобразный мальчик, скорее, интроверт. Но мы с ним достаточно близко сдружились, и 9-10-е классы провели рядом за одной партой. Игорь очень интересно рисовал, у него был своеобразный почерк. Вообще человек был необычный. Всего два года, казалось бы. Были люди, с которыми я больше дружил и провел юношеские и детские годы. Но, к сожалению, не обо всех остались такие впечатления. Потом был институт, потом была жизнь, когда нужно было вставать на ноги, устраивать личную жизнь, семейную. И в общем, мы потерялись. В последний раз мы встречались в Москве в 1992–1993 годах, наверное, потом он приезжал в Челябинск в 1995 году, после этого не получалось. И на последней встрече, посвященной 50-летию нашей славной школы, славной без кавычек, потому что 31-я школа — это действительно уникальный феномен 60-х годов, когда создавалась научная база для развития промышленности и наукоемких производств на Урале, когда встал на ноги Челябинский политехнический институт, никакой не ЮрГУ, а мощный серьезный Политех с мощными факультетами, серьезной профессурой. И тогда же по образцу Новосибирска была задумана и реализована идея создать в городе физико-математическую школу для способных ребят. А я себя и моих одноклассников без тени кокетства отношу именно к ним. Нас действительно отбирали, нас действительно очень здорово, крепко учили. И многим жизненным успехам я обязан именно тому, что нам дала школа. Так вот, и в этой среде, когда было понятно, кто мы, что мы, куда мы будем поступать, подружились с Игорем, потом жизнь нас развела. И во время юбилея школы я совершенно случайно, а скорее всего, не случайно, получаю его новый телефон, координаты. Связываюсь. Игорь откликается на звонок. Мы встречаемся в Москве. Конечно, очень интересно увидеть школьного товарища спустя столько лет. Я, наверное, уже мало похож на того, кем был, даже в 1995 году. И Игорь тоже такой своеобразный рослый ежик с живыми, как и тогда, веселыми глазками, своеобразной манерой речи. Мы провели чудесный вечер. Я думаю, что еще не последний. Очень легко и приятно общаться с человеком, которого хоть ты и не видел много лет, но достаточно хорошо представляешь стержень, который находится внутри него. Я очень рад этой встрече, думаю, что она не последняя. Игорь, тебе эту книжку я подарю обязательно, и в отличие от предыдущей, с дарственной надписью, а ты уж там рассудишь, насколько интересно все получилось. Привет.

Тайны «профессорятника»

В отечественной истории есть много душещипательных и жутких историй об использовании заключенных на «стройках века», Беломорканале, Магнитострое, Норильскникеле, «Маяке» и так далее… Большой хирургический корпус Челябинского областного онкологического диспансера также частично строился при помощи заключенных — это неизвестный, но абсолютно достоверный факт, чему автор свидетель, с этим связана такая история — в январе-феврале 1999 года было еще холодно и утром очень темно. Раз в неделю утром проводилась строительная пятиминутка в помещении нынешнего МРТ, которое получило почему-то название зимний сад — был такой большой пустой зал с вечно потом протекающей крышей. Так вот, проводил это мероприятие вице-губернатор Андрей Косилов. По каким-то причинам мы с ним чуть припоздали и вдвоем по деревянному помосту поднимаемся к торцу здания и входим в коридор, где сейчас расположены кабинеты профессоров Яйцева и Пановой и «профессорятник». Идти надо было по длинному темному коридору, едва освещенному парой слабых лампочек. И именно в будущие кабинеты нашей уважаемой профессуры привозили заключенных женщин, которых потом разводили по 3-му и 4-му этажам, где они штукатурили и красили. Понятно, что двери были зарешеченные, как и указанные этажи — тюремный режим… И вот идем мы этим темным коридором в едва различимом свете лампочки ватт на 15 и слышим громкий шепот из-за решеток: «Смотри! Смотри! Какие два