Когда-то там были волки - Шарлотта Макконахи

опускает книгу. — Полиция собрала волонтеров, и завтра они будут обыскивать лес.

«Ты пойдешь?» — знаками спрашивает сестра.

Я киваю, и у меня подводит живот. Отвратительно притворяться, что я хочу его найти. Это почему-то кажется еще более страшным преступлением, чем закапывать найденный труп.

«Хочешь, пойду с тобой?»

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть в лицо сестре.

— А ты сможешь?

Эгги не отвечает, и я знаю: она хочет составить мне компанию, хочет быть со мной, точно так же, как и я отдала бы все на свете, только бы она была рядом, но какие-то невидимые замки не выпускают ее из этого маленького коттеджа, а другие замки не выпускают ее из тела. Да и предприятие слишком жуткое, чтобы можно было подвергать сестру таким испытаниям. Я не могу просить ее пойти со мной. Что, если труп обнаружат?

— Не надо, — говорю я, — лучше я одна.

«Ты думаешь, он мертв?»

Я открываю рот, но ничего не говорю, только скованно киваю. Кажется, все мышцы у меня свело судорогой; я чувствую себя древней старухой.

«Почему?»

Я хочу признаться ей во всем. До Аляски я бы так и сделала. Все, что я знала, Эгги знала тоже. Но теперь мне нужно защищать ее от окружающего мира, не подпускать к ней насилие.

— Потому что такие мужчины просто так не исчезают, — объясняю я. — Не бросают свое имущество. Раз он исчез, значит, умер.

По лицу Эгги пробегает дрожь воспоминания. Она тяжело глотает, и я тяну к ней руку, желая задержать сестру, прежде чем она уйдет в свой мир снова, и слишком поздно понимая, что совершила ошибку.

— Все хорошо, — говорю я. — Не волнуйся.

«А он пойдет?» — спрашивает сестра, и каждый раз, задавая этот вопрос, она становится похожа на ребенка, и у меня разрывается сердце.

«Нет», — знаком отвечаю я, потому что нашему языку она доверяет.

Мы встречаемся на ферме Бернса на заре. Около шестидесяти местных жителей, а также толпа полицейских с несколькими собаками-ищейками. Хотя волчица Номер Тринадцать еще в загоне и мы с коллегами волнуемся, почему она не уходит, моя команда тоже здесь — Нильс, Эван и Зои пришли по собственному почину. Вокруг Лэйни, которая стоит с непроницаемым лицом, я вижу нескольких молодых мужчин, вероятно ее братьев, приехавших из других городов, Амелию и Холли, Рэда Макрея и мэра Оукса. Дункан и его коллеги выходят вперед, чтобы дать нам инструкции — идти на расстоянии не больше полуметра друг от друга и внимательно оглядывать землю впереди, обращая внимание на любые признаки присутствия человека: следы, предметы одежды, личные вещи. О каждой необычной находке необходимо докладывать. Дункан не упоминает, что мы ищем еще и тело, но это всем известно.

Мы как один направляемся к зарослям деревьев, и лес, которому положено быть тихим местом, быстро наполняется людскими криками. Ноги безжалостно топчут подлесок, руки ломают низко висящие ветви, чтобы убрать их с пути. Услышав этот гвалт, любое животное сбежит куда глаза глядят. Норы и гнезда будут затоптаны.

Только бы волки были далеко отсюда.

К сумеркам мы все замерзли и утомились, но тела не нашли. Стюарт Бернс лежит к югу от того участка, который мы обследовали. Я хочу спросить, долго ли будут продолжаться поиски, насколько велика территория, которую Дункан хочет прочесать. Но не спрашиваю. Мне удается притвориться перед самой собой, что я знаю не больше, чем остальные волонтеры; видимо, в своем сознании я похоронила тело гораздо глубже, чем в земле.

14

После исчезновения отца мы с Эгги поехали домой в Сидней к маме, которая за два года нашего отсутствия ничуть не изменилась, лишь густые темные волосы посеребрились сединой. Мы сморгнули слезы, и жизнь вернулась в прежнее русло, однако я чувствовала себя диким животным, которое засунули в человеческое тело. Я слышала зов. Живой я ощущала себя только в лесу.

Я быстро и усердно училась и к двадцати пяти годам получила две ученые степени. Эгги же обратила свои усилия на подростковые утехи, которых раньше была лишена. К тому времени когда я окончила университет, она переспала с половиной сиднейских мужчин. Я не признавалась, что охотно поменяла бы ее жизнь на свою, что хотела бы жить телом, ради прикосновений, вкусов и вожделения. Но мне и не нужно было исповедоваться — сестра это уже знала.

Жарким вечером вскоре после того, как я начала учиться в аспирантуре, я поехала к маме в наш старый дом. Мы с Эгги уже давно перебрались в дешевый жилой район около моего университета. Но я старалась как можно чаще навещать маму, поскольку она проводила вечера в одиночестве, изучая фотографии преступников и жертв, а и те и другие казались мне жутковатой компанией.

В тот мой приезд она сидела на полу, разложив перед собой материалы текущего расследования. На нее были направлены два вентилятора, которые всего лишь гоняли туда-сюда горячий воздух, и она чередовала глотки красного вина с кубиками льда. Я налила себе бокал и села рядом, побрызгав руки и ноги средством от комаров, потому что мама так и не обзавелась защитной сеткой для окон.

— Чем ты сейчас занимаешься? — поинтересовалась я.

Она подняла на меня глаза, вероятно только сейчас заметив мое присутствие.

— Ищу пропавшего человека. — Она подвинула ко мне фотографию девочки-подростка.

— Может, она просто сбежала из дома? — спросила я, изучая улыбающееся юное лицо.

— Нет.

— А что тогда случилось? — Я хотела знать подробности и одновременно не хотела. Со мной всегда так было. Это был своего рода танец, который мы исполняли с мамой, а возможно, конкурс, который я всегда надеялась выиграть, но никогда не получалось.

— Ее убили, — ответила мама.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, когда кто-то пропадает, так всегда бывает. Это каждому копу известно.

— Ну, может, и нет, — тихо ответила я. — Может, она отправилась искать приключений.

— Хотела бы я навестить тот мир, в котором ты живешь, девочка моя, — проговорила мама. — Он, кажется, добрее, чем этот. — И потом: — Как твои волки?

— Они далеко отсюда.

— Что же тебя здесь держит?

— Если защитить диссертацию, мне предложат лучшую работу.

— На самом деле ты медлишь, потому что не хочешь оставлять Эгги.

— О чем ты? — Вариант, что я уезжаю без Эгги, даже не рассматривался. Неужели мама до сих пор этого не поняла?

Она пожала плечами, проводя кубиком льда по лбу.

— В конце концов вам придется расстаться.

— Почему?

— Потому что ты не можешь жить без