По Южной и Центральной Африке - Эмиль Голуб

Буйволы остановились в двухстах шагах от того места, где мы впервые их заметили. Подойдя ближе, мы увидели, что передние стараются учуять нас. Когда расстояние сократилось до пятидесяти шагов, они обратились в бегство. Только один сначала брел за ними медленным шагом, а потом остановился, стараясь укрыться за деревом. Я велел моим спутникам стоять на месте, чтобы они отвлекали на себя внимание животного, а сам подполз и всадил в него пулю. Буйвол опустился было на землю, но тотчас поднялся. Держать под ветром, я продолжал ползти к нему и выстрелил еще раз. Эта пуля попала животному в грудь. За нею тотчас же последовала другая, поразившая левую лопатку. Тут буйвол выбрался на сравнительно свободное место и опустился на колени. Слуги, распевая и пританцовывая, бросились к нему. Я же с двадцати шагов попал ему еще за ухо, после чего голова его откинулась назад, могучие ноги вытянулись — и обладатель их стал нашей добычей. Теперь уже слуг невозможно было удержать. В несколько прыжков они очутились на туше и принялись свежевать ее. Затем развели костер, поджарили кусок сердца, после чего выломали бедренную кость, разбили ее и положили на огонь костный мозг.

К вечеру мы с Нарри отправились домой, остальные же слуги остались в лесу, чтобы окончательно разделать тушу. Из-за диких зверей — повсюду виднелось множество львиных следов, а на опушке у следующей лагуны были замечены и следы леопарда — мясо пришлось подвесить на дереве. Ночью разразилась сильная гроза. Слуги не смогли развести костер, и им пришлось провести ночь скрючившись на том же дереве.

В тот момент, когда я достиг города, поднявшийся ураган перевернул лодку, полную рыбы, — весь улов двух рыбаков. Как ни странно, рыбаки добрались до берега невредимыми, поверхность же реки покрылась мертвой рыбой, которую течение быстро прибило к берегу. Мгновенно, словно из-под земли, появились ребята, которые решили завладеть добычей рыбаков. Некоторые успели уже сбросить накидки из шкур и наполнить их рыбой, как вдруг между ними началось какое-то движение. Те, кто находился ближе ко мне, бросили рыбу и поспешили вскарабкаться вверх по берегу. Оказалось, что на ребят хищной птицей ринулся надсмотрщик за рыбаками, о сане которого свидетельствовало красное шерстяное одеяло. Палка его заплясала по спинам маленьких флибустьеров.

Утром 2 ноября я немного удивился, увидев множество вооруженных людей, спешивших к лесу, расположенному на западе от города. Не могло быть и речи о том, чтобы они двигались навстречу врагу. Вскоре загадка разрешилась: к нам подошли гонцы, передали приветствие своего вождя и пригласили участвовать в охоте на львов. Четыре льва напали на царские стада и убили четырех быков. Вестбич и Уолш отклонили приглашение, а мы с Коули последовали за гонцами.

Коули, восемнадцатилетний юноша с розовым девичьим лицом, симпатичный и очень предупредительный, страдал, на мой взгляд, только одним недостатком: он хотел любой ценой стать новым Гордоном Каммингом[40]. Несмотря на свою юность, он убил уже двух львов, и мне была понятна поспешность, с которой он устремился в лес, чтобы прибавить к ним еще одного. В охоте принимало участие около ста семидесяти человек, но только четверо имели ружья. В дальнейшем я имел случай заметить, что марутсе мужественно идут на льва только в том случае, если он причинил им ущерб.

Через полчаса, когда я обогнул лагуну, навстречу мне показалось целое шествие. Охотники шли по следу самого большого льва. Предварительно они опросили пастухов и выяснили во всех деталях, что именно произошло. Никто не предполагал, что хищники отважатся подойти так близко к городу, а потому царские стада оставались ночью на открытом месте, пастухи же спали в шалашиках из травы.

Как только мы присоединились к охотникам, толпа разделилась. Несколько человек в сопровождении двух собак пошли по следу. За ними двигались мы с Коули, а замыкали шествие, громко крича и жестикулируя, остальные охотники. Однако, когда следы привели нас к зарослям колючих кустарников, сквозь которые даже собакам было трудно пробиться, каждому пришлось прокладывать себе путь. Ясно, что при этом было нелегко держать ружья наготове. Еще более затруднительным стало наше положение, когда следы привели к высохшим водоемам, заросшим высоким тростником.

Мы увидели зверя не сразу, и это придало храбрости африканцам: они решили, что лев, чувствуя свою вину, обратился в бегство. После часа преследования мы вышли из лощины и поднялись на дюну, заросшую колючим кустарником. В этот момент собаки яростно бросились в сторону соседнего оврага, который пересекал наш путь, соединяясь с лощиной. Он имел около 3 метров в глубину и 8 в ширину и тоже зарос тростником. В этом месте след был настолько свежим, что у нас не осталось сомнений: хищник где-то вблизи. Тогда мы попросили местных жителей, толпой шедших позади, как можно больше шуметь. Я обошел впадину по краю и занял позицию на противоположной стороне. Коули же пустил собак в тростник. Между тем ко мне подошли несколько африканцев, в том числе Марансиан[41].

Лай собак показал, что хищник обошел нас и находится позади. Мы его не видели, но я надеялся, что замечу зверя снизу, с противоположного края зарослей тростника, и решил пересечь их. Пока я спускался, за мной последовали, все африканцы. Вскоре около ста человек достигли намеченного места и принялись искать хищника, но безуспешно. Коули стал на левом фланге, а я избрал позицию, откуда удобнее всего было стрелять во льва, если он выйдет. Однако, сколько ни кричали африканцы, сколько ни бросали я в гущу тростника камни и ассегаи, лев не показывался. Тогда я велел африканцам вернуться на место, где меня обошел лев, и обыскать заросли, тыча в них копьями.

Поднялся адский шум, все орали во всю силу легких, держа оружие наготове. Марансиан стоял в двадцати шагах впереди меня. Его окружали подданные, вооруженные ружьями. Преследователи все больше смелели, видя, что зверь не выходит из своего убежища. Вдруг словно сверкнула молния. Это львица прыгнула из кустарника в тростник перед нами. Прежде чем ее успели поразить метательные копья, последовал второй прыжок. Громко рыча, львица бросилась на двойной ряд охотников в каких-нибудь пятнадцати шагах от меня. К сожалению, в этот во-обще-то благоприятный момент мне не удалось выстрелить: я боялся попасть в толпу, находившуюся между мной и зверем. Львица разбросала людей, не причинив никому серьезных ранений, а затем, сделав третий прыжок, исчезла в особенно густом кустарнике, который начинался в двух шагах от нас и достигал высоты 12 футов. Все мы