И залпы башенных орудий... - Валерий Большаков

— Тебя разыскивают! — выкрикнула Варя, отходя мелкими шажками.

— Ты боишься ПНОИ? — обрадовался флагман. — Боишься, что они найдут меня?

— Я боюсь тебя! Ты убийца! Ты убивал!

Виктора будто ударили. Он замер, чувствуя, как прокрадываются в душу холод и тоска.

— Варя!

— Уходи! — простонала девушка, опускаясь на колени.

Середа опустил протянутые руки.

— Да, я убивал чужих, — сказал он, — убивал себумов. Убивал врагов! Только ради того, чтобы такие, как ты, могли жить дальше и оставаться чистенькими! Если ты не понимаешь этого, то прощай!

Виктор резко развернулся и вышел вон.

— До свидания, — скачал ему домашний кибер, — приходите еще!

Приблизился вечер. Набегавшись по Москве, Середа устал. Ноги гудели.

Он поднимался по пандусам, переходил улицы по мостикам на высоте десятков этажей, сходил по спиральным спускам, ступал на биомеханические эскалаторы — они текли вверх и вниз, горбатясь ступеньками. Ближе к центру народу прибавилось, но Середа не позволял себе расслабиться — на каждом углу вертелись блестящие шары — локаторы-уловители обшей сети наблюдения ПНОИ. Глобальной сети.

Прохожие не обращали на локаторы никакого внимания — шли, смеялись, разговаривали. Видимо, не числились в Отдельных Индивидах…

— Мила, ты де бу-шь седня?

— Не знаю еще! Рон в фантомат звал, на «Чашу отравы»…

— А, позырь, позырь! Спикают, кенный визон!

— Да я боюсь, опять вонять начнет! В прошлый раз мы на «Магов» ходили, там ведьму жгли… Смердело так, что меня стошнило! Лучше я посапаю…

— Ну ладно, расти!

И говорят вроде на русском, но Середа понимал с пятого на десятое — подросло новое племя. Младое, незнакомое.

Центр Москвы опять перестроили — в Китай-городе вздымались новые полупрозрачные объемы, запершие в себе великолепные пересечения света и глубины, чередовавшие аркады и контрфорсы, лестницы, ведущие в никуда, и колоннады, восставшие из неожиданности. Середа не мог определить новый стиль, не мог постичь того, что уловили его глаза. Но впечатление внезапной прекрасной формы оставалось за глазами и грело.

Ярусом ниже Лубянки Середа вышел к полосам полидука и шагнул на медленную дорожку. Серая мягкая полоса ползла со скоростью неторопливого велосипедиста. Середа перепрыгнул на быструю ленту и поехал. Самодвижущийся полидук нырял под параболические арки, вплетался во многоуровневые развязки, пересекал межсекторные линии. По сторонам мелькали огненные цветные полосы, белые перроны, шеренги лифтовых шахт, подсвеченных голубым, колоннады, фонтаны, статуи. Ехал Середа не один, попутчики стояли парами и группками, держась за поручни, или сидели в креслах и читали с экранчиков-планшеток.

— Центральный уровень, — сообщил бесплотный голос. — Пересадка на Малое кольцо, прогон на Среднее.

Середа отыскал свободное место и сел. «Хватит, пожалуй, изучать Москву и москвичей, — подумал он. — Пусть их Воланды исследуют на предмет испорченности… Да и времени нет. Цейтнот».

Дорожка вдруг вырвалась с нижних ярусов на верхний и взлетела на гигантскую стальную дугу, поднятую выше старинных сталинских высоток. Небо на западе еще пылало, но огни мегаполиса горели ярче. Черные столбы тысячеэтажников обсыпались колючими искрами, улицы-сады, улицы-площади, улицы-стадионы, улицы-пляжи осветились, не понять, как. А потом громадный темный шар плавно взмыл откуда-то из Останкино, поднялся вровень с облаками и засветился красным. Вишневое каление перешло в алое, сменилось желтым, воссияло белым. И с каждым разом все больше дневного огня проливалось на стогны града. «Да будет свет!» — сказал дежурный администратор города, и бысть свет. Середа заслонился рукой от микросолнца и прослушал сообщение:

— Переход на Большое кольцо. Уровень надир. Прогон на Внешний круг.

Ну, будем считать, что приехали! Середа встал, попрыгал с быстрых транспортеров на медленные и соскочил на неподвижный тротуар. Огляделся, вертя головой. Медведково. Свечения микросолнца здесь не хватало, дома стояли, погруженные в сумерки. На той стороне улицы начинался Чермянский парк, за ним высоко поднимались белые усеченные пирамиды жилкомплекса «Бибирево». Слева отсвечивала световая надпись над дук-центром, в прозрачной трубе, освещенной изнутри, проносились полосы полидука, пустые или с парой пассажиров на сидячих местах. Труба пряталась за деревьями, и оранжевый свет четко оконтуривал ветви. «А не пора ли подкрепиться?» Эту здоровую мысль Середе внушил вид открытой веранды под ярким навесом, где стояли столики и откуда несло вкуснючими запахами. Амурные страдания оставим на десерт…

Он уже сделал шаг навстречу плотному ужину, когда вдруг за спиной его резко воскликнули:

— Середа!

Виктор резко подался в сторону, выхватывая бласт, и развернулся. У него на мушке оказалась девушка, с лица которой сходило радостное узнавание, уступая место испугу.

— Что вы делаете?! — пролепетала она. — Это же я, Дана!

Только теперь Середа узнал корреспондентку, которая первой обратилась к нему на космодроме.

— А, Ситтель… — проворчал он, опуская бластер.

— Вы так всех девушек встречаете? — робко пошутила Дана. — Во всеоружии?

— Жизнь такая… — усмехнулся Середа, но бласт не прятал. — Вы одна?

— Уже полгода! — пригорюнилась Дана, якобы не понимая вопроса, но выдавая сразу два ответа.

Середа подумал-подумал и сунул оружие за пояс — не тот Дана человек, чтобы привести за собой ребят из ПНОИ.

— Слушайте, — оживилась Ситтель, — у меня к вам столько вопросов! Утром я просто не успела — вы так быстро уехали…

— Мы не уехали, — буркнул Середа, — нас увезли.

— Как это — увезли? — не поверив, улыбнулась Дана.

— Да так вот! Врезали из суггестора и запихали в машину!

— Кто?! — выдохнула Дана, округляя глаза. — Себумы?!

Середа с сожалением глянул на девушку.

— Извините, Дана, — вздохнул он, — но вы тут все какие-то блаженные! При чем тут себумы? Да если бы вторглись жабы, мы бы с вами не беседовали! Не умеет болтать языком радиоактивный пепел! Нас с Вайнштейном схватили мальчики из ПНОИ.

— ПНОИ?! — изумилась Дана. — А при чем здесь ПНОИ?

— Вы меня спрашиваете?

Ситтель похлопала ресницами, соображая.

— Пойдемте ко мне! — решительно заявила она и взяла Середу за руку.

— В принципе я направлялся во-он туда, — показал флагман на веранду. — Весь день не ел!

— Я вас накормлю! Пойдемте, пойдемте! Я тут недалеко живу! Рядом совсем!

Середа подумал и перестал сопротивляться.

«Недалеко» и «рядом» растянулись на километры, одолеть которые помогли полосы полидука. Привычно перепрыгивая с дорожки на дорожку, Середа, влекомый за руку, сошел у исполинского тысячеэтажника. Вблизи этот супернебоскреб смахивал на гору с круглым подножием — не сразу охватишь взглядом.