Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус - Анатолий Бородин

В заливе Петра Великого клипер нес крейсерскую службу, экипаж участвовал в описных и гидрографических работах. 27 июля 1861 г. дожди и туманы не позволили команде описывать бухту Врангеля и вести астрономические наблюдения, и клипер укрылся в бухте, еще не обозначенной на карте; ее исследовали и назвали в честь своего судна – «Гайдамак».

26 августа «Гайдамак» пришел к посту Дуэ[229] за углем, когда с ним произошла катастрофа. Вот как она описана А. К. Де Ливроном: «Через 2 дня после прихода “Гайдамака” в Дуэ, слабо дувший дотоле NW стал ночью вдруг крепчать, и клипер должен был по указаниям лоции немедленно сняться с якоря и уходить в море; пока он собирался, стали налетать жестокие шквалы, разведшие сразу огромное волнение. Клипер немного подрейфовало к берегу, и вследствие этого, в ожидании возвращения баркаса с командой, ездившей в баню, приказано было бросить второй якорь; шквал за шквалом налетал с неимоверной силой, и канаты вытягивались в струну, между тем как якоря понемногу ползли. Наконец баркас возвратился, его подняли, а к этому времени поспели и пары. Чтобы удержаться на месте, дали полный ход машине, но ничто не помогало. Клипер наконец коснулся камней, и от сильных ударов о грунт ему вышибло с места раму с винтом; руль также получил повреждение. У одного из становых якорей, равно как и у запасного, лопнули цепи, и тогда капитан, предвидя неизбежную гибель судна, решился прибегнуть к последнему средству – выброситься на берег. А. А. Пещуров выказал в этом случае полное хладнокровие и мужество. Взяв рупор, он лично скомандовал: “Паруса ставить!”, “марсовые на марс!”, “живо!”. Стакселем заворотил клипер, отклепал канат и направил нос судна в небольшую песчаную лощину и под зарефленными марселями врезался в мягкий берег рядом с небольшою каменною грядою, несколько выступавшей из общего очертания береговой линии»[230].

На следующий день разобрали машину, разгрузили судно. «Люди работали лихо, предвидя, что их скоро вывезут с этого негостеприимного, каторжного острова. Офицеры и команда были помещены в бараках местного гарнизона, а для хранения выгруженных с судна предметов возле самого клипера был выстроен большой дощатый сарай».

Через 3 дня в Дуэ зашел адмирал И. Ф. Лихачев на пароход-корвете «Америка». Был составлен акт, «которым “Гайдамак” признавался уже совершенно непригодным для дальнейшей службы судном, причем предполагалось превратить его в блокшив и оставить на этом месте догнивать свой бесславный век. В таком смысле было составлено и донесение в Петербург».

П. Дурново оставался на «Гайдамаке» до 4 октября 1861 г., когда был переведен на транспорт «Японец». Все это время – с 28 августа по 4 октября – он активно участвовал во всех работах по спасению судна: 22 сентября была предпринята неудачная попытка сняться с помощью «Америки», 23-го клиперу удалось сняться самому, и он оставался на вольной воде до 25-го, надеясь на буксире следовать в Кастри, однако «Америка» ушла еще 22-го; потеряв надежду уйти из Дуэ, клипер при полной воде “должен был опять втянуться на отмель”; стали готовиться к зимовке: строить помещение для команды, вытаскивать судно далее на берег и делать ограждение его.

Сменивший тут И. Ф. Лихачева А. А. Попов «решил во что бы то ни стало стащить его на вольную воду и, снова включив его в списки флота, пустить в плаванье по морям». 31 мая 1862 г. «Гайдамак» стащили с мели, отвели на буксире в де Кастри, а затем – в Шанхай, и через 1½ месяца клипер, «как возродившийся феникс, уже красовался на рейде чистеньким и обновленным»[231].

Полтора месяца плавал гардемарин флота П. Дурново на транспорте «Японец»[232] под командой капитан-лейтенанта Н. Я. Шкота у берегов Восточной Сибири. Здесь он, возможно, встретился с К. Станюковичем: 2 ноября 1861 г. последний, выписавшись из Владивостокского лазарета, был приписан к транспорту.